Борис Бублик - Щедрый огород. Авторские секреты выращивания отличного урожая

Расскажу об эпизоде, связанном с Гридчиным. Как-то осенью пригласил меня Виталий Трофимович на участок своей сестры в п. Майском под Белгородом, вывел на удобную точку обзора и, лукаво прищурившись, спросил: «Андреич, что тут не так?» Я присмотрелся. Весь участок был покрыт прекрасно развитой (выше метра) горчицей, темно-зеленой, буйной, еще не в цвету. А среди огорода красовались два ЦВЕТУЩИХ прямоугольника горчицы высотою… до колен.

Я спросил у Виталия: «На этих кусочках росли помидоры?» – «Молодец, Андреич, садись, пять!».

Дело в том, что помидоры и горчица взаимно аллелопатичны (несовместимы). В земле, где были помидоры, остались выделения, угнетающие горчицу, и та, почувствовав угрозу от ингибиторов, стала мстить Алле Трофимовне – пошла в цвет раньше, чем выросла.

Второй феномен, который широко использовался Иваном Евгеньевичем, – краевой эффект. Если у растения рядышком оказывается незанятое место, то растение всеми доступными средствами стремится использовать его для своего вида. Напомню: в НСЗ 30-сантиметровые шестирядные полосы пшеницы чередовались со свободными полосами такой же ширины. И если в привычных озимых посевах 5–7 колосков в одной розетке – хороший результат, то у Ивана Евгеньевича в розетках крайних рядов было до 50 (!) полновесных колосьев.

Кстати, в средних рядах розетки тоже были полновесными – растениям было тесно, и они за невзгоды мстили сеятелю ростом числа колосьев. Иван Евгеньевич специально реконструировал стандартную сеялку (фото 1–7) так, чтобы на 30-сантиметровой полоске высевалось не 5 (штатных), а 6 рядов. Так что на крайних рядах рост колосьев подбадривал краевой эффект, а средние мстили земледельцу колосьями за тесноту.

Фото 1–7. Стандартная сеялка

Каждому земледельцу знаком геотропизм – способность различных органов располагаться и расти в определенном направлении по отношению к центру земного шара. Стебли (стволы), например, обычно растут вверх, а корни – вниз. Но есть у корней растений способность не подчиняться геотропизму, а сознательно устремлять свой бег в направлении питания и влаги. Этот феномен зовется хемотаксисом ( хемо – химический; таксис – движение).

Выразительно фото 1–8. Помидор рос рядом с влажным слоем органики («кухней»), где было вдосталь влаги и питания, и корни не пошли вниз, как предписывает помидорам геотропизм (их корни встречались на глубине 8 м!), а изогнулись и дружной толпой устремились под «кухню».

Фото 1–8. Пример хемотаксиса: корни помидора стремятся к «кухне»

А фото 1–9 показывает, что в поединке феноменов геотропизма и хемотаксиса победа не всегда достается хемотаксису. Свекла росла вблизи «кухни», набрала вес 3 кг, но корни и не шелохнулись в сторону «кухни», не изогнулись под «кухню», а остались направленными строго вниз.

Фото 1–9. Хемотаксис проявляется не всегда

В НСЗ пустые полосы в течение всего вегетационного периода поддерживались в рыхлом состоянии экстирпатором (фото 1—10), похожим на сегодняшний ручной культиватор.

Фото 1—10. Экстирпатор с набором сменных лап

Именно регулярное рыхление на двухдюймовую глубину пустых полосок, под которыми оседала роса, было основой НСЗ, ее движителем. «Одеяла» из рыхлой земли, с одной стороны, удерживали разницу температур холодной почвы под «одеялами» и теплого наружного воздуха, а с другой – не препятствовали проникновению влажного воздуха под «одеяло» и встрече его с прохладной землей.

Из-за перепада температур под «одеялом» (двухдюймовым слоем рыхлой почвы) конденсировалась содержащаяся в воздухе влага. Отметим, что – согласно измерениям агронома Ткаченко, современника Овсинского, – летом под одним 1 м 2«одеяла» за сутки в среднем оседал 1 л влаги, а в жаркие дни – до 2 л! Весьма внушительные объемы! Потому – вполне обоснованно – Иван Евгеньевич говорил о засухе такие, эпатажные с виду, слова: «Теперь я не только без опаски, но даже с некоторым удовольствием встречаю этот ужасный бич земледелия. А дождь может быть препятствием в работе». Вслушайтесь в эту волшебную песню агронома: «Дождь – препятствие в работе!»

Несмотря на то, что в конце позапрошлого века одна за другой следовали жестокие засухи, Иван Евгеньевич получал 300 пудов (50 ц) пшеницы с гектара! Урожай был тем бóльшим, чем жарче и засушливее было лето.

Надо заметить, к чести Ивана Евгеньевича, что он НЕ СЧЕЛ убедительные, устойчивые РЕЗУЛЬТАТЫ достаточным ДОВОДОМ в пользу мелкого рыхления пустых полос, а как настоящий ученый внимательно проделал ОБРАТНЫЙ путь, в мельчайших деталях исследовал воздействие своей находки на плодородие. Показал земледельцам блестящий образец строго научного подхода к агротехнике. Но – увы! – чуть ли не нормой стала нынче нелепая пляска не от печки, а от результата. Разумеется, приспешникам такой пляски и рассказ Курдюмова про Васю и яичную скорлупу, и слова о поисках Овсинским связи рыхлых полосок с 50 центнерами пшеницы на гектар, да и анекдот про вторую бутылку – не намек.

Повторюсь: не мракобес я, не против изобретательства. Но скажите, просматривается ли в будущем летательный аппарат с навигационными возможностями мухи? Вопрос риторический. Точно так же трудно представить себе, что КОГДА-НИБУДЬ будет изобретена система менее трудоемкая, менее затратная, хоть чем-то лучшая, чем созданная Творцом и адаптированная Овсинским. Благодаря этому ТВОРЕНИЮ вырос зеленый мир планеты. И какой прекрасный мир! А мы все пытаемся блеснуть находками, покорежить землю рвами, перещеголять Творца и наших замечательных предтеч.

Искать, как сделать земледелие доброжелательнее, человеколюбивее, – святое дело. Но негоже исходить из посыла, что земледелие начинается с тебя. Надежнее (и плодотворнее!) тщательно «поскрести по сусекам и чердакам». Даже великий Овсинский сначала сконцентрировался на изумительных чертах физиологии растений (краевой эффект, хемотаксис корней, месть растений за невзгоды цветами и плодами) и только потом создал НСЗ, позволяющую растениям щегольнуть особенностями физиологии.

В наследии предтеч встречаются такие изюминки, что нам и не снились. А в поведении – достойные подражания образцы.