Николай Курдюмов - Умный огород

3. ПОЧВЕННАЯ ПРОХЛАДА

Нужную температуру и углекислый газ создает перегнойная мульча.

Чтобы вода конденсировалась в почвенных полостях, они должны быть прохладными. Холоднее в тени.

Именно поэтому леса так водоносны – там даже рождаются ручьи. Однако для нитрифицирующих бактерий нужно, наоборот, тепло. Если почву копать, это противоречие неразрешимо: весной почва быстро теряет прохладу и сохнет, а растения страдают от недостатка азота, и мы сыплем селитру. Перегнойное одеяло решает эту проблему. Почва, прикрытая мульчой, долго – все лето – остается достаточно прохладной. Сам перегной быстро прогревается, и в нем активно идет нитрификация и освобождение других элементов, которые по каналам спускаются к молодым корням. В теплом, насыщенном парами воды и углекислым газом слое воздуха, на перегное прекрасно развиваются вершки.

4. УГЛЕКИСЛЫЙ ГАЗ

Опыты Дэгерена показали, что при наличии кислоты фосфаты растворяются в 30 раз быстрее. Другие элементы – примерно так же. Кислоты для растворения минералов выделяют сами корни растений, а также микробы. Но главный растворитель – угольная кислота. Ее источник – углекислый газ.

Его выделяют при дыхании насекомые и микробы, разлагающие органику. Он необходим для фотосинтеза: если поднять его содержание в воздухе до 15–20%, урожай может повыситься в полтора раза. Поэтому в теплицах делают специальные горелки, повышающие содержание углекислоты в воздухе. Но и тут – неувязка! Избыток углекислого газа глушит нитрификацию. Отсюда дикие дозы азотных удобрений и проблема нитратов. И опять выход – в перегнойной мульче. Образовавшись в теплом перегное, углекислый газ, как более тяжелый, по каналам опускается в подпочву, где и становится угольной кислотой. А наверху остается воздух и продолжается активная нитрификация.

Вот так. Иван Евгеньевич Овсинский всегда оставлял на поле пожнивье и ботву. После ранних урожаев под плоскорез засевал поле бобовыми травами, которые под осень подрезал. Так рыхлилась почва и создавался слой перегноя. Прямо в перегной весною и сеял, на глубину 3–5 см. Потом раза два-три проходил посев конным полольником – тот же плоскорез, подрезающий сорняки. Потом культура покрывала почву, притеняла ее и быстро развивалась.

Конечно, так поступал не только Овсинский. К тому же пришел опытник из-под Владимира, изобретатель ручного плоскореза Владимир Васильевич Фокин. Агроном с Полтавщины Прокопий Тихонович Золотарев убедился, что землю «...не надо ни пахать, ни лущить, ни бороновать, ни культивировать, – надо только сеять и собирать урожай». Так же, с помощью одной деревянной сохи, выращивали фантастические урожаи древние земледельцы Месопотамии и Египта.

Давно уже на непахотное земледелие переходят фермеры развитых стран. И в Краснодаре есть дачники, успешно работающие плоскорезами. Об этом я еще расскажу.

Но вот вопрос: если все так просто и хорошо, почему же мы копаем? Почему нас учат тщательно обрабатывать землю?

– Что нас поражает в нашей науке?

– Пасту для зубов проверяют на яйцах...

Ответ оказался таким простым, а понимание его – столь важным, что я им поделюсь.

Происходит только то, что кому-то выгодно.Или необходимо. Это не плохо и не хорошо, это объективно. Понимая это, гораздо проще найти причину явления. И мы с вами – я уже упоминал об этом – постоянно делаем то, что нам необходимо (а значит, в нематериальном смысле, выгодно). Чтобы улучшить свою жизнь, мы стараемся улучшать жизнь других. Часто без спроса. Иначе как объяснить, что другие порой не знают, куда деться от нашей «помощи» и «заботы»? А честно объясниться у нас чаще всего духу не хватает.

Это я к тому, что тот, кто нам все, что нужно и не нужно, продает, просто свою жизнь улучшает – получает доход. И, заметьте, чем больше этот доход, тем больше мы должны верить в его о нас неусыпную заботу. Отсюда такая убедительность и многоплановость разных видов рекламы.

Самой первой и удачной была рекламная кампания о том, что мы сами жить не можем и должны верить не собственным глазам, ушам и целям, а кому-то. Нам продали наш страх. Мы заплатили своим разумом, отдали почти весь. И с нами стало легко работать: в предлагаемых нам, а часто просто навязываемых вещах, мнениях, атрибутах культуры, моральных ценностях и политических играх мы перестали видеть получателей прибыли. Мы перестали понимать, что в каждом случае мы и покупаем, и оплачиваем рекламу, и еще отстегиваем за то, что нам разрешили это сделать. Для чего продают этот секатор – он же понятия не имеет, как резать! – Исключительно для прибыли. – Действительно, я ж купил...

Довольно просто напугать нас кариесом или заставить влюбиться в шампунь: тут годится красивая видимость науки. Труднее продать дорогие лекарства: приходится создавать научную отрасль. Но это окупается. Пока производят оружие, будут происходить войны. И нам будут сбывать мифы о том, что один народ может быть опасным, а другой – лишним. Полиция продает нам порядок, но чтобы мы его покупали, необходимы преступники. Власть продает законы, а для этого необходимо беззаконие. Мы приносим прибыль, а они работают!

Инфляция происходит только затем, что это источник огромного законного дохода группы людей. Законного без кавычек: такие уж они законы придумывают. Давно ясно: чтобы быть здоровым, нужно втрое меньше есть, больше двигаться и больше уважать себя. Примеров – куча! Но чем тогда прикажете заниматься врачам, производителям лекарств и пищевых продуктов? Всегда дешевле заплатить за создание науки, чем потерять производство. А музыку заказывает тот, кто платит. Нашу культуру, наше мировоззрение создают те, кто продает. Сейчас в мире 80% продукции покупается не потому, что она нужна для жизни, а просто потому, что она произведена. Такова статистика. А нас ведь правильно учили: промышленный базис определяет нашу умственную надстройку!

Вкладки книг начала века пестрят рекламой новых орудий, удобрений и химикатов – прогресс науки и техники! И эта наука уже была заказана, оплачена и неслась вперед, как лавина. Мир верил, покупал, создавал мифы о благородном труде земледельца, и какая разница, что происходит в почве?

Культура «трудолюбия» выгодна любому правительству. Овсинский произвел фурор. Но его направление не получило финансовой поддержки. А наука процветала. Например, в период коллективизации было «научно доказано», что деревья должны быть свободнорослыми, и сейчас мы ничего не знаем о формовых деревьях. Было «обосновано», что обрезку нужно делать только в период покоя, и тем самым настоящее управление развитием и формой дерева было отменено. Это выгодно: низкоквалифицированным рабочим можно меньше платить. А мы морщим лоб: сок идет, понимаешь!..