Венедикт Дадыкин - Цитрусовый сад в комнате

В памяти сохранился эпизод из далекой детской поры, когда однажды зимой родители взяли меня с собой на ВДНХ, и там мы зашли в большой стеклянный «дом», где растения цветут и приносят плоды круглый год, — в оранжерею. Я стоял как завороженный и… горько плакал перед деревом, усыпанным яркими оранжевыми мандаринами. Доброе сердце экскурсовода не выдержало, и мне сорвали с веточки ароматный золотой плод, но я продолжал плакать и никак не мог объяснить, что хотел бы забрать к себе домой все сказочное дерево целиком…

Когда я научился читать, меня буквально потрясла случайно попавшаяся в руки букинистическая книга П. Гребнера «География растений», где высказывалось предположение, что в древние времена в европейской части нашей страны и даже в Сибири произрастали теплолюбивые субтропические растения: лавр, инжир, хурма и другие. По предположению автора, только в период великого оледенения они отступили на тысячи километров южнее.

И вот во время трескучей зимы мне стали грезиться цитрусовые рощи. Несколько лет спустя я прочитал книжку «Субтропики в комнате». Главы о выращивании в домашних условиях лимонов, мандаринов, чая и инжира я выучил почти наизусть. По адресам всех упомянутых в книжке южных питомников я немедленно разослал заказы на саженцы. Потом долго считал дни и дождался… вежливых отказов.

Видя столь затянувшиеся страдания, родители решили мне помочь: всей семьей мы поехали на отдых в Сочи. Там я впервые наяву увидел благоухающие цитрусовые сады.

Конечно же, с Черноморского побережья я возвращался перегруженный горшками с растениями — лимоном, чаем, магнолией.

Чайные кустики росли на подоконнике недолго, — один за другим засохли. Магнолия, напротив, росла будто не по дням, а по часам и вскоре уже не помещалась на подоконнике — мне пришлось подарить ее ближайшему кинотеатру (она живет там, кстати, по сей день). И с лимоновым деревцем мне не повезло, — несмотря на все мои старания, оно развивалось очень медленно, было чахлым и болезненным. Плодов от него я так и не дождался.

Но вот однажды я прочитал в одном из номеров журнала «Юный натуралист» за 1966 год адрес Богородского плодопитомнического совхоза в Нижегородской области, высылавшего почтой знаменитые павловские лимоны. Трудно представить мою радость, когда после долгих месяцев ожидания заказ был выполнен и, сияя от восторга, я нес домой небольшой фанерный ящичек со штампом «Живые растения».

Снова принялся добросовестно ухаживать за саженцами в надежде вырастить через несколько лет дерево с белоснежными цветами, но получил их через… месяц. Я не знал в ту пору простой истины: дерево должно зацвести вовремя, во взрослом состоянии, а иначе саженец, отдав все свои немногочисленные жизненные силы плодов, непременно погибнет. Так и случилось.

Но судьба надо мной сжалилась — на соседней улице в доме, мимо которого я ежедневно проходил, красовался лимон с целой гирляндой крупных золотистых плодов. Хозяйка лимона, Полина Ивановна Иванова, сразу же согласилась мне помочь, оказавшись доброй словоохотливой старушкой, поведавшей мне целую историю о своем питомце и его «знаменитых» предках. Лимон оказался выходцем из города Павлове Нижегородской области. Оттуда еще в предвоенные годы он был привезен в соседнюю Рязанскую область, а точнее в старинный город Касимов. Деревце росло в семье Ивановых много лет. Во время войны, по словам Полины Ивановны, оно буквально кормило всю многодетную семью. Дело в том, что в Касимове располагался госпиталь, где находились на излечении раненые бойцы. Трудной осенью 41-го собрали очередной урожай — десяток больших и ароматных плодов. Все их аккуратно уложили в корзину и отнесли в госпиталь. Рассказывали, что его начальник приказал раздать плоды тяжелораненым. Каждому досталось, конечно, по тончайшей дольке, но она была очень важна для здоровья и настроения бойцов.

Все последующие годы войны в семье Ивановых заботились о лимонном деревце, и созревшие плоды неизменно относили в госпиталь, а взамен получали для детей солдатский паек, крупу и консервы.

Старушка срезала мне в подарок веточку, которую потом разделил на несколько черенков и укоренил, пользуясь ее рекомендациями.

А вот первые прививки научил меня делать сотрудник Ботанического сада Б. Ю. Муринсон. Где-то в конце 60-х годов в столичном магазине «Природа» на улице Богдана Хмельницкого дважды в неделю он прививал привезенные чуть ли не со всех подоконников Москвы сеянцы цитрусовых. К тому времени у меня росло не менее полусотни «диких» цитрусовых и, конечно, я не мог всех их притащить к Борису Юльевичу. Но это и не потребовалось. Он показал мне, как делаются прививки, несколько раз использовал меня в качестве своего ассистента — и я сам постепенно овладел растительной «хирургией».

В то время я не пропускал ни одной выставки комнатных растений в надежде встретиться там с опытными любителями-цитрусоводами. И однажды мне опять повезло: в Центральном выставочном зале Общества охраны природы, расположенном на Кутузовском проспекте столицы, я встретил страстного энтузиаста и пропагандиста перспективных комнатных растений В. Н. Колесова, поразившего меня своей коллекцией деревьев разных сортов, усыпанных красивыми крупными лимонами. Вскоре Василий Николаевич также стал одним из моих наставников и даже подарил мне одно уже плодоносящее лимоновое дерево, на которое было привито пять разных сортов.

С помощью своих друзей и наставников мне удалось собрать коллекцию лимонов, мандаринов, апельсинов и грейпфрутов, включавшую десятки сортов. Лучшие из них я размножил. Делал все новые и новые прививки, проводил целую серию различных экспериментов. Однажды провел «инвентаризацию» своей живой коллекции и насчитал около 200 (!) взрослых деревьев и саженцев. Эта «рощица» занимала практически всю комнату, и места едва хватало лишь для кровати.

Терпимость родителей к непомерным масштабам моего увлечения постепенно иссякла. Наша квартира, забитая садовым инвентарем, различными приспособлениями, мешками с землей и удобрениями, стала больше походить на теплицу, чем на жилое помещение.

Конечно, я и сам понимал, что мои питомцы постепенно вытесняют из дома своих хозяев, но на эту крайность шел сознательно, — очень уже хотелось самому выявить самые лучшие сорта для комнатных условий, разработать эффективные приемы ухода за ними. Но опыта и возможностей в ту пору оказалось явно недостаточно. Как-то по недосмотру я пополнил свою коллекцию деревцем, зараженным сразу двумя опасными вредителями — паутинным клещом и ложнощитовками. На свою беду, заметил их только тогда, когда они уже распространились на весь «сад».