Берт Эхгартнер - Крах гигиены. Как война с микробами уничтожает наш иммунитет

Что современному человеку больше всего бросилось бы в глаза, если бы он прогулялся по крупному городу в XIX веке, так это обилие животных. Общество зависело от лошадей, люди перемещались на конках, в дрожках, каретах. Обращение с этими животными было для большинства абсолютно привычным делом. В 1892 г. в Гамбурге – в центральной части города и предместьях – насчитывалось более 12 000 лошадей в стойлах. К этому добавлялось бесчисленное множество мелкого домашнего скота и птицы: куры в курятниках, утки на задних дворах. Даже свиней и овец содержали в городах. На улицах повсюду лежал навоз. Он был источником дохода для чистильщиков улиц, которые должны были еще платить городским властям налог за право собирать навоз с дороги. Затем они могли продавать его крестьянам окрестных деревень.

Воду брали из общественных колодцев или из рек, куда стекали и сточные воды. В быстро растущих промышленных районах постоянные рабочие и поденщики жили со своими семьями в крошечных помещениях, в условиях ужасной антисанитарии. Обитатели многоместных бараков все время менялись – одни приходили, другие уходили, когда на фабрике начиналась новая смена. Некоторые имели право только ночью приходить в свое жилище как «идущие спать» и располагаться под его кровлей на полу. Заселялся каждый подвал, если он был сухим хотя бы наполовину. Тот, кто видел современные фотографии трущоб Азии или Африки с их чудовищными условиями жизни, легко может себе представить похожие условия в кварталах бедноты городов Европы в XIX веке.

Это была идеальная среда для эпидемий.

Французский химик Луи Пастер прославился в первую очередь своими сенсационными экспериментами, в которых публично демонстрировал прививки против бешенства и сибирской язвы, а вакцины продавал. В середине XIX века, когда Пастер только начинал свою профессиональную деятельность, теория самозарождения переживала свой расцвет. Она утверждала, что вещества, вызывающие болезнь, могут возникнуть «из ничего». В 1861 г. Пастер опубликовал исследование, в котором опровергал эту теорию экспериментально. Он публично демонстрировал, что закрытые сосуды с питательным раствором остаются стерильными, если воздух в них предварительно был очищен. Напротив, если питательные растворы контактировали с нефильтрованным наружным воздухом, то сразу же наглядно доказывалось увеличение количества микробов.

Французский ученый привел неопровержимые доказательства того, что микробы являются необходимым условием процессов брожения или гниения, и в 1876 г. ввел понятие микробная теория .

Пастер, который сам мучился параноидальным страхом перед микробами, был убежден, что переносчиками серьезных инфекционных заболеваний являются микробы, летающие по воздуху на частицах пыли. Его девиз гласил: «Это должно быть во власти человека – истребить с поверхности земли все болезни, вызываемые паразитами». Пастер полагал, что ткани здоровых живых существ бактериологически стерильны и бактерии не могут присутствовать в здоровом организме: «Только деятельность бактерий растворяет и разрушает ткани».

Немец Роберт Кох был на 21 год младше Пастера. Он знал работы своего знаменитого французского коллеги и сам тоже был очарован бактериями. Для охоты за микробами Кох использовал микроскоп, а кроме того, осваивал новый метод исследования – фотографию. Работая сельским врачом в Пруссии, Кох мало занимался своими пациентами, все больше перекладывая медицинскую рутину на помощника. Его миром была лаборатория.

Кох исследовал кровь овец, которые умерли от сибирской язвы – загадочной эпидемии, поразившей в одном месте 10 овец, в другом – корову и даже одного человека, которые внезапно заболевали и умирали. Наконец он обнаружил палочки, в том числе соединенные в цепи. Ученый обмакнул щепочку в кровь, где были эти странные палочки, и окровавленную щепку воткнул в кожу здоровой мыши. Спустя несколько дней в распухшей и почерневшей (как обычно бывает при сибирской язве) селезенке маленького грызуна Кох нашел под микроскопом те же самые палочки, что и в крови овцы. А у животного в здоровом состоянии их найти не удалось.

Кох был в восторге. После пяти лет напряженной работы с микроскопом он стоял перед решающим прорывом. Когда ему удалось не только наблюдать в микроскоп палочки, зажатые между двумя плоскими стеклами, но и сфотографировать их с увеличением, Кох тем самым задокументировал свое открытие и заложил фундамент современной бактериологии.

Итак, он найден – микроб, который переносится животными и вызывает болезнь.

Педантичный немец повторял свой опыт многократно, пока не добился того, что даже в восьмом поколении неизменно выращивал новые миллионы бактерий. Доказательство того, что за возникновение каждой болезни отвечает свой возбудитель, было предоставлено.

Известие о «самом большом открытии в области микроорганизмов» распространилось с быстротой молнии. «В будущем в борьбе против этих ужасных мучений человеческого рода мы будем сражаться не с неопределенным “нечто”, а с конкретными паразитами» , – ликовал Роберт Кох. Его торжественно признали крупнейшим ученым немецкой науки, а пресса называла «патриотическим героем».

Охотники за микробами приобрели популярность в те годы, когда медицина была на подъеме. За несколько предшествующих десятилетий сложился холи-стический (целостный) социально-медицинский подход. Выдающимися представителями этого направления были социальный врач из Берлина Рудольф Вирхов и Макс фон Петтенкофер из Мюнхена, основоположник современной гигиены и профилактической медицины.

Оба господина были в возрасте Луи Пастера и при этом «стреляные воробьи», когда Кох и его группа приобрели известность. Но по сравнению с сенсацией о бактериях-убийцах советы врачей-холистов казались почти скучными.

Макс фон Петтенкофер призывал к серьезным изменениям в деле санитарного просвещения населения. Он неустанно пропагандировал умеренность, чистоту, регулярные купания, «разумную диету», теплую одежду и свежий воздух. Сам он отказался от употребления алкоголя не в последнюю очередь потому, что пили, как правило, в «ужасной атмосфере» прокуренных пивных. Широко распространенная тогда среди немцев боязнь сквозняков вызывала у Макса фон Петтенкофера только смех и презрение. Законодательные меры он отвергал. Улучшения могут быть достигнуты только с помощью соответствующих образовательных мер.