Журнал Здоровье №2 (26) 1957

Ни на кого не глядя, взяв лыжи под мышки, я побрел домой. За воротами парка вынул из кармана пачку «Прима», посмотрел на нее, вздохнул и бросил в снег. Я понял, что две сигареты, выкуренные перед стартом, как и все выкуренные ранее, подставили мне ножку на дистанции.

Как я мучился те дни! В конце концов я пошел к Василию Андреевичу и рассказал ему все. С тех пор я уже не курю. На следующий год я показал на десяти километрах время второго разряда и окончательно убедился, что папироска для спортсмена— злой враг. Да и не только для спортсмена!

…И вот сейчас, у кассы кинотеатра я подошел к пареньку, молча вырвал у него изо рта сигарету и бросил в урну. Не мог я поступить иначе. Паренек зло взглянул на меня, затем, заметив мой значок мастера спорта, смущенно опустил голову.

Видно, тоже любитель спорта…

Спортсмен А. И. Бычковг. Калинин

— От этих блюд, доктор, я должен воздерживаться до или после еды?

Вот до чего доводит чтение за едой…

Врач (матери): — А вы пробовали не обращать на него внимания?

Кандидат медицинских наук Р.В. Суворова

Греческий врач исследует мокроту

В детской клинике Института туберкулеза Академии медицинских наук СССР хранится альбом. С его страниц смотрят детские лица, веселые и задумчивые, Греческий врач исследует мокроту смеющиеся и серьезные.

Все эти дети перенесли одну из тяжелейших болезней— туберкулезный менингит. Теперь они учатся, катаются на коньках, читают книги, играют. А ведь еще 10 лет назад выздоровление для них было бы невозможно: медицинская наука не знала средств для борьбы с туберкулезным менингитом.

…Большая светлая комната. Тишина. У стола люди» халатах и марлевых масках. Идет операция. Уверенно двигаются руки хирурга, оперирующего на легком больного туберкулезом. Пройдет несколько месяцев, и человек, доведенный болезнью до полной инвалидности, имевший многолетнюю каверну, вновь почувствует себя здоровым, будет работать. А ведь совсем недавно благоприятный исход операции у больного с таким тяжелым процессом считался несбыточной мечтой!

Долгий и трудный путь проделала наука о туберкулезе, чтобы достигнуть современных успехов. С незапамятных времен поражает туберкулез людей. Одно из первых (упоминаний об этой болезни встречается b древних законах Ассиро-Вавилонии и Индии. В этих документах описаны некоторые признаки болезни и регламентировано право на развод с женой, заболевшей чахоткой (термин «туберкулез» появился много позднее, в XIX веке).

В работах одного из величайших врачей древности Гиппократа и его современников можно найти уже более подробное описание признаков чахотки: озноб, поты, боли «груди, отсутствие аппетита, похудание, кашель.

Интересен один из способов исследования мокроты чахоточного человека, применявшийся греческими врачами. Мокроту капали на раскаленный уголь, и если она издавала зловонный запах, то это считалось плохим признаком. Этот способ, «дедушка» современных лабораторных исследований, хотя и кажется сейчас наивным, не лишен, однако, смысла, так как мокрота будет более зловонной при разрушении легкого (каверне) и прогноз в этом случае действительно неблагоприятный.

Постепенно, век за веком, учение о чахотке дополнялось новыми наблюдениями. Несовершенство методов исследования приводило, однако, к тому, что под видом чахотки описывались различные истощающие болезни и, наоборот, некоторые формы чахотки проходили под другими названиями: плевриты, гнойники легкого и т. д.

Все чаще в работах врачей появлялись догадки о заразительности чахотки. Но о том, что происходит в организме больного, какие изменения имеются в легком, врачи средних веков знали едва ли больше, чем Гиппократ. А какие только способы, какие лекарства не были перепробованы для лечения больных! Рекомендовались кровопускания, длительная верховая езда, предписывались опий, семена дыни, пилюли из шафрана, мирра, женское молоко, жемчуг, глаза рака, рога оленя… В России при чахотке широко употреблялись лук, чеснок, хрен, подорожник.

В эпоху Возрождения вышла книга итальянского ученого Фракасторо «О заразных болезнях», в которой он совершенно ясно высказал мысль о том, что чахотка заразительна, и привел несколько примеров передачи инфекции через вещи больного. «Нет сомнения, — писал Фракасторо, — что основной причиной заболевания являются зародыши, которые распространяются путем контакта». С предположениями Фракасторо согласились многие его современники и медики последующих лет. Основываясь на работах ученых о заразительности чахотки, правительства некоторых стран издали специальные законы. Так, в Италии, в Неаполе, был издан декрет об обязательном помещении чахоточных в больницу, о дезинфекции их жилищ. Чтобы все знали об этом законе, он был провозглашен при звуках рога на всех улицах и переулках Неаполя. По закону врач, не объявивший о чахоточном больном, на первый раз подвергался штрафу, а на второй — заключался в тюрьму на 10 лет.

Фракасторо

Шли годы… Никто, однако, не смог увидеть «зародышей», вызывающих чахотку. Зато неоспоримым было другое: заболевание часто поражает целые семьи. Постепенно многие из врачей начали склоняться к мнению, что чахотка — болезнь наследственная. Такая точка зрения держалась в науке довольно долго и была окончательно опровергнута лишь недавно.

К началу XIX века улучшилось распознавание болезней, особенно после того, как врачи стали пользоваться новыми методами исследования: выстукиванием и выслушиванием.

Анатомические вскрытия показали, как выглядят легкие и другие органы при чахотке. Появилось и само название «туберкулез», происходящее от латинского слова «tuberculum», что значит бугорок. При туберкулезе во всех пораженных органах встречаются специфические образования, имеющие вид маленьких бугорков. В старых русских книгах туберкулез часто называли бугорчаткой.

В середине XIX века некоторые врачи впервые поставили опыты, доказывающие заразительность чахотки. Наиболее убедителен был опыт французского врача Вильмена. Он брал кусочек легкого человека, умершего от чахотки, и вводил его кроликам и морским свинкам. Во всех случаях у животных развивался туберкулез. Однако когда Вильмен доложил о своем исследовании Парижской академии наук, члены ее нашли возможным лишь холодно поблагодарить автора за сообщение, но не приняли никаких мер к распространению его учения. А через 5 лет медицинский факультет в Париже присудил премию другому ученому, отвергавшему заразительность туберкулеза.