60 лет-не возраст №2-2003

Вот самые известные ее песни: «Гай-да, тройка!», «Дай, милый друг, на счастье руку», «Под чарующей лаской твоею», «Все говорят, что я ветрена бываю», «Я вас люблю», «Теперь в твоей, любовь, я власти», «Не уверяй, брось», «Ветерочек», «Захочу — полюблю», «Не уходи, побудь со мною»… Мужчины сходили с ума, женщины томились, молодежь засыпала артистку цветами. Нередко ее концерты заканчивались на час-два позже обычного. Публика, заполнявшая все проходы, не отпускала певицу, без конца вызывала ее на бис, поднималась на сцену, и Анастасия Дмитриевна часто вынуждена была петь, стоя на стуле, чтобы не затеряться среди зрителей.

Анастасию Вяльцеву нужно было не только слышать, но и видеть. Выразительная пластика и мимика, сказочная улыбка — она умела завораживать, и публика охотно шла в расставленные сети, поддавалась очарованию артистки.

В 1902 году Вяльцева предприняла первую гастрольную поездку по городам России, которая принесла ей широкую известность. С этого момента гастроли стали частью ее жизни. Сохранились газетные сообщения о ее маршрутах. Например, в апреле 1909 года он был таким: 10-го апреля — Тамбов, 11-го — Козлов, 12-го — Воронеж, 14-го — Харьков, 16-го — Севастополь, 17-го — Симферополь, 18-го — Ялта, 20-го — Керчь, 23-го — Новочеркасск, 24-го — Ростов-на-Дону, 26-го — Екатеринодар, 28-го — Баку, 30-го — Тифлис. И таких гастролей было великое множество. Они приносили немалый материальный доход, ведь стоимость билетов на концерты была в несколько раз выше обычной. В конце концов, для таких путешествий певица взяла в аренду железнодорожный вагон и оборудовала его всем необходимым. В своем вагоне она даже в дороге чувствовала себя комфортно и могла спокойно работать: разучивать новые произведения, готовить концертные программы. Там же она принимала гостей, устраивала званые обеды.

Много шума наделало решение Вяльцевой попробовать свои силы в опере. Еще бы! Звезда популярной музыки, исполнительница цыганских романсов вдруг заявляет о своем решении петь на лучших оперных сценах России с лучшими певцами! Кто-то воспринял это как каприз примадонны, кто-то — как рекламный трюк. Однако факт остается фактом. Анастасия Вяльцева выступала в оперных спектаклях с лучшими петербургскими певцами, элитой оперной сцены того времени. Она пела Кармен в опере Ж.Бизе, Любашу в «Царской невесте» Н.А.Римского-Корсакова, Далилу в «Самсоне и Далиле» К.Сен-Санса и даже мужскую басовую партию Демона в опере Н.Рубинштейна.

«Не забудьте, что у меня гораздо больше двух октав в голосе, и музыкальность моя не подлежит сомнению даже у самых строгих критиков… — напоминала Вяльцева тем, кто сомневался в ее оперных возможностях. — Я всегда твердо хотела, теперь хочу и добьюсь своей цели — быть незаурядной оперной артисткой».

Она была кумиром публики, ею восхищались женщины, в нее влюблялись мужчины. Один из самых блестящих российских женихов, полковник Василий Викторович Бискупский, предложил ей руку и сердце. Женитьба потомка старинного дворянского рода на дочери крестьянина, к тому же артистке, делала невозможной его дальнейшую службу в одном из элитных полков русской гвардии. Но свадьба состоялась, и он был вынужден выйти в отставку. Ходили даже слухи, что, защищая честь жены, Бискупский стрелялся на дуэли.

Расцвет карьеры Анастасии Вяльцевой пришелся на начало двадцатого века. Восхищение публики, счастливое замужество, слава, богатство… Но всему этому неожиданно приходит конец.

В последнем гастрольном турне из намеченных сорока концертов Вяльцева успела дать лишь тридцать один. В Курске она внезапно прямо на сцене почувствовала сильное недомогание. Консилиум лучших медиков, которых собрал муж, вынес страшный диагноз — рак крови.

Столичные газеты ежедневно сообщали о состоянии здоровья Вяльцевой. В сводках указывались температура больной, величина артериального давления, сообщалось о настроении артистки. К ней приглашали заграничных профессоров, было испробовано все — от сеансов магнетизма до визитов тибетских лам. Ей даже сделали новейшую по тем временам операцию — переливание крови. Ни минуты не колеблясь, в роли донора выступил полковник Бискупский, боготворивший свою жену.

5 февраля 1913 года газеты вышли с траурными заголовками: «Вяльцева скончалась». Согласно полицейским сводкам, в последний путь до Александро-Невской лавры ее провожала 150-тысячная толпа. Ей было сорок два года.

«Вяльцева умерла. Угасла как тихий аккорд сладкозвучной песни, и еще угрюмее и безотраднее стал Петербург. Да, это не преувеличение. За последние 15–17 лет не было, кажется, никого, кто бы так согревал, молодил и радовал петербуржцев, как Вяльцева. Ее серебряный голос пел нам о любви и о страсти, о весне, о солнце, об упоительном мае… И когда она пела, казалось, раздвигались стены концертного зала, и манила даль, и веял вольный ветер, а мы, «рожденные ползать», ощущали крылья и отрывались от земли, ее пыли и ее забот. По капельке, во всех концах России расточала она свои силы, сок своих нервов, кровь сердца и угасла, как лилия, оторванная от стебля. Она не вся умерла. Граммофонная пластинка сохранила людям тень ее голоса, но даст ли она понять не слышавшим ее, что такое была Вяльцева, в чем было ее очарование, что сделало ее «несравненной»?.. Это знаем только мы, ее современники, и тем горше наша утрата, и тем тяжелее думать, что ее уже нет!..». Так проникновенно писал об Анастасии Вяльцевой в газете «Раннее утро» Степан Гаврилович Петров, будущий пролетарский писатель Скиталец.

Проходят годы, сменяются поколения людей, а на афишах нынешних певиц нет-нет, да и промелькнет строчка: «Из репертуара Анастасии Вяльцевой». Эти слова звучат как заклинание, в них верят, как в талисман, способный приносить удачу. И романсы из репертуара Вяльцевой действительно могут принести удачу, настолько они полны жизнью, изящны и стильны.

Сергей Малинин

"Помню, я когда-то свечу днем на белой рубахе видел с рефлексами. Отсюда все стрельцы и пошли. Когда я их задумал, у меня все лица сразу так и возникли. И цветовая раскраска вместе с композицией".

Так рассказывал Василий Суриков Максимилиану Волошину историю создания картины “Утро стрелецкой казни”. Он всегда шел не от идейного содержания, а от зрительного образа. Достаточно было малейшего внешнего толчка, чтобы его богатое воображение начало создавать новый сюжет. “Боярыня Морозова” родилась из вороны на снегу, “Стрельцы” — из зажженной свечи.

Но воображению нечем было бы питаться, если бы Суриков не получил с самого детства запас художественных впечатлений. Эхо старины отдавалось в их сибирском доме. В семье соблюдались старинные обычаи, бережно хранились доставшиеся от предков-казаков оружие, одежда, утварь. Приехав после учебы в петербургской Императорской академии художеств в Москву, он смог переплавить свои детские впечатления в образы потрясающей силы.