Рич Ролл - Ультра. Как в 40 лет изменить свою жизнь и стать одним из лучших атлетов планеты

Как правило, во время тренировок, чтобы подстегнуть восстановительные процессы, я выпиваю сотню-другую миллилитров в день. Но сейчас я выглядел не лучше ходячего мертвеца. Так что я целиком опрокинул в себя пол-литровую бутыль и направился в душ.

Ополоснувшись, я был поражен, как быстро начинаю возвращаться к жизни. «Комптон, благослови тебя Бог». Обнажив максимум зубов, я предстал перед местными бегунами с благодарностью за компанию, которая скрасит монотонность дистанции, и с надеждой, что хоть доля их бьющей через край энергии передастся мне. Говорю как на духу: в тот момент я не верил, что физически или морально в состоянии пройти марафон. Но я обязан был попытаться.

«Шаг за шагом. Отключить мозги. Не заморачиваться – просто начать».

Так я и сделал.

Мы направились по Калакауа-авеню, главной торговой улице Вайкики, где я окунулся в теплый воздух, наэлектризованный толпами туристов. Проведя последние два дня в малонаселенных или вовсе безлюдных уголках Кауаи и северного побережья Оаху, я, как дикарь с необитаемого острова, теперь взирал на картину, где подростки в шлепках возятся с айподами внутри ярко освещенного салона Apple, студенты, наслаждаясь весенними каникулами, бродят от бара к бару, женщины любуются сумочками на витрине бутика Louis Vuitton, а парочки молодоженов сидят за столиками бесчисленных кафе на открытом воздухе. Бурлящая вокруг энергия возвращала жизнь в мое изможденное тело. Пробежав пару километров, я ощутил себя другим человеком. Я чувствовал себя по-настоящему хорошо.

Когда мы покинули Вайкики и направились в сторону горы Даймонд-Хед, группа стала медленно таять. Двенадцать; десять; восемь. Теперь остались только мы с Джейсоном да горстка членов Гавайской команды ультрабегунов (HURT [60]). Поскольку было уже девять вечера, а завтра – рабочий день, я решил, что они тоже вскоре нас покинут, поэтому спешил получить удовольствие от их компании. Но я недооценил крутой характер этой команды. Становилось очевидным, что эти ребята – звери, а не бегуны, одного из них, к примеру, звали Чет по прозвищу Джет [61] – побегут с нами марафон до упора. Казалось, для них покрыть марафонскую дистанцию после ужина посреди рабочей недели ничего не стоит – так, обычное дело. «Да я просто хлюпик».

Оставив позади Даймонд-Хед, мы бежали в ночи единой группой по шоссе Каланианаоле, сильно загазованной магистрали, пока не достигли отметки полумарафона. Именно в этот момент я почувствовал, что испытание только начинается. Я опустил шоры и прекратил болтовню. Намеренно отстранился от Джейсона и компании, чтобы не отвлекаться. Я держал приличный темп и ощущал в себе силы, но впереди ожидали еще полтора десятка километров, а бедра порядком отяжелели. Я врубил музыку в наушниках айпода и, хотя было темно, пониже опустил солнцезащитный козырек. Временами, пока это было безопасно, я даже закрывал глаза, впадая в активную медитацию. Я был глубоко в «пещере боли», в этом невероятно мрачном месте, где всякие ощущения блекнут и уступают место единственному чувству – страданию. Периферийное зрение пропало, кругозор сузился до овального пятна света от моего головного фонарика. Каждый шаг отдавался резкой болью в бедрах, будто в четырехглавые мышцы вонзали кинжалы. Подошвы пылали в огне, как если бы я ступал по горячим углям. Но это не значит, что я был несчастлив. Я был ровно там, где хотел быть.

Когда мы вышли на финальный отрезок марафона – четыре километра по парку Капиолани, – команда HURT по-прежнему трепалась, парни казались удивительно свежими, как будто бегут первую милю. А я… я боролся с собой. Какая там техника бега… Не падать и передвигать одну ногу за другой – уже достижение.

«Просто добежать до следующего фонаря…»

Два круга по парку, казалось, не кончатся никогда. Но мы с Джейсоном добрались до финиша и даже изыскали чуть-чуть сил, чтобы обнять ребят и сказать несколько подобающих случаю слов, не рухнув при этом на землю. Мы уселись на поребрик рядом с продолжающими оживленно переговариваться ребятами из HURT. Часы показывали 1:00. И тут меня как молнией пронзило: мы это сделали! Два подряд «железных» триатлона занесены на наш счет. Даже если остановиться теперь, мы все равно свершили то, что не свершал никто прежде.

Но как насчет завтрашнего дня? В нашем графике подъем в 3:50. Иначе не хватит времени одеться, упаковаться, выписаться из гостиницы и успеть к 6:20 на рейс в Молокаи, чтобы начать третий день. Мы с Джейсоном оба понимали, что этому не бывать. Я бы не сказал, что задача была невыполнимая, но очень близко к тому. Основная идея была в том, чтобы пройти пять «железных» триатлонов. Программа-максимум – сделать это за пять дней. Однако график не был рассчитан на различные технические трудности, которые так сильно нас замедляли. По расписанию, у нас оставалось минут девяносто на сон, прежде чем отправиться в аэропорт, полететь на новый остров – и все сначала.

Мы вымотались. И если придерживаться графика, то основной замысел – пройти все пять триатлонов – пойдет прахом. Нет смысла упорно следовать графику, который загонит нас до смерти. Так что мы решили поспать подольше, а в Молокаи отправиться дневным рейсом. Иными словами, мы устроили себе день отдыха, в котором отчаянно нуждались.

Было жаль, что мы не вписываемся в пятидневный срок. Откровенно говоря, какая-то часть меня негодовала. Но все же с решением следовало смириться – и, как несложно догадаться, это было единственно верное решение.

Когда мы вернулись в гостиницу, часы показывали 2:00. А поскольку в холодильнике со спортивным питанием гулял ветер (Ребекка сумеет пополнить запасы в магазине только завтра), мы снова вынуждены были есть эту ужасную тайскую еду из пенопластовых коробочек – единственное, что можно было найти в столь поздний час. «Вы что, издеваетесь? Опять эта гадость?»

Легко критиковать Ребекку за то, что к концу дня она не обеспечила нам подходящую пищу. Надо было всего лишь пригласить дополнительных волонтеров. Но мы недооценили многие организаторские трудности своей авантюры, и в частности эту. Без сомнения, Ребекка работала на износ с самого первого дня и не получала за это должного признания. Она все время была чем-то загружена. И делала все, что было возможно в подобных обстоятельствах. Мы могли винить разве что самих себя. Так что я, несмотря на отчаянную нужду в правильном питании, с радостью выключил будильник и повалился без сознания на кровать.

Когда я проснулся около 10 утра, усталость все еще давала о себе знать, но с ней уже можно было справиться. К тому же оставалось еще немного времени на отдых, перед тем как отбыть на Молокаи – самый тихий и самый загадочный гавайский остров. Ребекка подъехала на нашем фургончике и занялась приготовлениями к дневному рейсу, а я валялся в постели еще два часа, болтая по телефону с женой и детьми.