Кэтрин Прайс - Витамания. История нашей одержимости витаминами

Как и сейчас, обыватели в то время постоянно сталкивались с витаминами: в рекламных разделах в журналах, в газетных статьях, на уличных таблоидах и в аптеках. Витамины даже прокрались на рабочие места: их производители убедили управляющих на военных заводах, производивших, к примеру, самолеты, раздавать витамины своим рабочим и предлагали для этого такую продукцию, как «таблетки настроения» [222]или «витамины победы» [223]. В упаковках было по три таблетки, которые со скидкой могли приобретать хозяева предприятия. Профсоюзы включали пункт о бесплатной раздаче витаминов в трудовые соглашения [224]. И даже работодатели, не имевшие отношения к военному производству, стали заботиться о снабжении своих работников витаминами. Например, информационная компания CBS (Columbia Broadcasting System) назначила специальную надбавку к жалованью для приобретения витаминов.

И все же несмотря на популярные статьи Макколлума, просветительскую кампанию, запущенную правительством, и усилия рекламных кампаний, широкая публика по-прежнему имела весьма смутное представление о витаминах. В 1941 году исследовательский центр Gallup в результате опроса установил, что 84 % домохозяек не в состоянии объяснить, чем витамины отличаются от калорий. Однако специалистов по рекламе это устраивало как нельзя лучше: получалось, что женщины отождествляют витамины с энергией! [225]

И вдобавок, если у вас появилась возможность с помощью таблетки удовлетворить все пищевые потребности, кому придет в голову копаться в деталях? «Пусть витамины стоят дорого, но в каждой таблетке сосредоточено настоящее чудо! — писал журналист Роберт Йодер, впервые употребивший в 1942 году слово “витамания”. — Когда обыватель покупает какой-то витамин, он толком не может сказать, что покупает, но, как бы там ни было, он верит, что если в таблетке содержится 10 000 его единиц, то она равнозначна продукции щитовидных желез целого стада андалузских горных коз. И за такое сокровище не жалко отдать любую цену» [226]. Иными словами, реклама синтетических витаминов делает ставку на наш страх перед неправильным питанием и желание получить волшебную пилюлю, способную обратить на пользу все, что мы едим.

В результате всех этих факторов, включая научно-популярную прессу, правительственные кампании за национальное здоровье, атаку рекламных отделов производителей продуктов, войну, шумиху вокруг тиамина и глобальную доступность витаминов в виде таблеток, продажи пищевых добавок взлетели до небес. В период с 1931 по 1939 год ежегодные продажи витамина С в США поднялись с 12 до 82,7 миллиона долларов. А к 1942 году ежегодный оборот вырос до 136 миллионов долларов и не менее четверти граждан принимали витамины в таблетках [227]. К 1943 году продажи дошли до 180 миллионов долларов. Вот к какому выводу приходит журналист из New York Times Magazine: «От небрежного внимания, которое общество обратило на витамины всего каких-то двадцать лет назад, мы пришли к настоящей революции в питании».

Однако были и производители, которых насторожил такой рост популярности синтетических витаминов, — промышленники, занимавшиеся выпуском бакалейных товаров [228]. Это может показаться удивительным, учитывая то, что они получили возможность приблизить свою продукцию к естественной с помощью витаминных добавок. Как гласил лозунг рекламной компании Kellogg: «Добавляй витамины в еду — это лучший способ сэкономить!» [229]Но вместе с ростом производства синтетических витаминов развивались и методы точного определения их содержания в продуктах. И с точки зрения перспектив для пищевой промышленности это не сулило ничего хорошего.

Хотя опасения американских политиков по поводу глобальной нехватки витаминов по-прежнему довлели над общественным сознанием, трудно было не заметить тот факт, что увлечение нации переработанными и рафинированными продуктами отрицательно сказывается на качестве питания в целом (иными словами, опасения Уилдера оказались не совсем безумными). Например, в пшеничной муке высшего сорта содержится на 70–80 % меньше тиамина по сравнению с зерном, а к 1940 году на ее долю приходилось около четверти калорий, потребляемых средним американцем (что за год составляло около 90 кг муки на душу населения) [230]. Новые измерительные технологии и способы стандартизации измерительных единиц демонстрировали уязвимость витаминов перед высокими температурами, светом, влажностью и временем — факторами, неизбежными при переработке пищевого сырья [231]. Действительно, очищение и другие виды обработки, необходимые для увеличения срока хранения продуктов и соблюдения санитарных норм, приводили либо к частичной, либо к полной потере изначально содержавшихся в продуктах витаминов. Производители с тревогой обнаружили, что чем стабильнее и надежнее с санитарной точки зрения является их продукт, тем вернее он окажется лишенным естественных витаминов, на которых и строилась вся их реклама.

Все больше ученых признавали, что переработка продуктов лишает их питательной ценности, но перерабатывающие предприятия, как правило, все равно предпочитали придерживаться страусиной политики, игнорируя тот факт, что их рафинированные продукты проигрывают непереработанным. На первых порах их трудно было винить: они не имели возможности добавлять в продукцию синтетические витамины, но и не могли вернуть продуктам исходные качества. Проблема казалась неразрешимой.

Однако даже спустя годы, когда синтетические витамины стали доступны как в техническом, так и в финансовом отношении, многие компании все еще не спешили изменять привычный способ производства, во многом из-за опасений, что, как только на рынке появятся обогащенные продукты, которые благодаря витаминам будут считаться полезными для здоровья, вся остальная продукция тут же станет неконкурентоспособной. И растущая популярность витаминов в таблетках только укрепляла эти страхи: если бы обыватели не боялись, что обычный рацион не покроет их потребности в полезных веществах, то зачем им было бы покупать поливитамины? Эти страхи стали так велики, что ряд компаний обратились за помощью к Элмеру Макколлуму — тому, кто годами предупреждал об опасности хлеба из белой муки, — с просьбой выступить на их стороне [232]. И вот в начале 1930-х годов человек, который совсем недавно клеймил позором «неоправданное пристрастие американцев к белой муке», принял деньги от Национальной ассоциации пекарей за разработку способа восстановления пшеничного хлеба [233]. Так, в 1938 году ему заплатили 250 тысяч долларов за проведение исследований, целью которых было доказать, что переработка зерна не уничтожает витамины [234]. Это весьма напоминало действия компаний, производивших табачные изделия, которые также пытались при помощи ученых доказать, что курение не влияет на наше здоровье.