Сборник - Рак. Опыт борющихся. Методики лечащих

– Нелли мне позвонила и сказала: моя жизнь кончена, – вспоминает сестра Иосифа Кобзона Гелена Кандель. – Тут уже я себя взяла в руки и говорю: «Ты сейчас что сказала? Почему ты решила, что это конец? Ты же боец! Ты же должна сейчас все взять на себя и бороться!»

Родственники Иосифа Давыдовича сразу же обратились за консультацией к специалистам, к западным в том числе. Они были уверены: чем больше будет мнений медиков, тем лучше.

Кобзон очень благодарен за помощь Юрию Михайловичу Лужкову. Тогда он помог созвать солидный консилиум – были приглашены самые лучшие медики, даже китайцы были. Китайские врачи надеялись, что справятся какими-то своими особыми методами, но посоветовались и вынесли решение: «Нет! Если здесь что и поможет, то лишь хирургическое вмешательство». И добавили, что нужно поторопиться…

Когда артисту стало хуже, его увезли к немецким светилам.

На вопрос, почему решил оперироваться в Германии, Кобзон отвечает так:

– Есть анекдот в тему… Как реагируют люди разных национальностей, услышав от врача, что их дни сочтены? Немец в течение месяца пишет завещание, а потом ходит в кирху и молится. Француз продает все, что имеет, берет красивую девчонку и отправляется на юг Франции прожигать там остаток жизни. Русский начинает с горя пить и умирает раньше срока, а еврей, узнав, что жить осталось три месяца, идет… к другому доктору. Вот так и у меня получилось, правда, мне доктора не три месяца отпустили, а всего полторы недели. «Вы, – говорят, – человек мужественный, так что держитесь…». Я спорить не стал: может, не очень мужественный, но и не трусливый.

– Я понял: ради жены и детей не имею права сдаваться болезни! – продолжает мэтр. – И согласился на сложную операцию в Берлине.

В январе 2005 года певец перенес сложную операцию в немецкой клинике по удалению опухоли. А спустя четыре года, в 2009 году, – еще одну.

После операций певец долго и трудно приходил в себя. Когда недуг немного отпустил, врачи сказали: «Похоже, Иосиф Давыдович, сверху за вами кто-то приглядывает».

– После операции самое главное – избежать такой болезни, которая называется постельное привыкание, – рассказывает Кобзон. – Почему в европейских странах, в Америке на 2-3-й день ставят на ноги после операции? Чтобы больной активно начал жить, чтобы не было постельного привыкания. Потому что в постели больной расслабляется, ему там гораздо легче, чем когда он находится в движении, в вертикальном состоянии. Нелли меня заставляла: «Вставай!» Я говорю: «Куколка, я почитаю еще немножко, полежу». Она не отставала: «Вставай, пойдем, погуляем, пройдемся». Я говорю: «Я не хочу гулять, у меня кружится голова, меня тошнит». Она мне: «Вставай!» А я в сердцах даже от нее отмахивался: «Что же ты так пристала?»

Певец вспоминает, что от физической немощи, постоянной дикой боли, его даже посещали мысли о конце пути. «Не привык чувствовать себя бренным и слабым, – говорит он, – люблю быть лидером, а тут мечтал заснуть и не просыпаться. Но рядом находилась Нелли. Жена не давала опускать руки. Наиболее сложный период длился почти три месяца, я похудел на двадцать с лишним кило, потерял голос, еле-еле хрипел, пластом лежал в постели. Врачи заставляли двигаться, а я не мог пошевелить ни рукой, ни ногой. Очень боялся потери интеллекта. Закрывал глаза и повторял тексты песен, проверял, помню ли. В какой-то момент понял: встану сейчас или это не случится никогда. Однажды меня в клинике навестил друг, и я попросил его: «Тельман, увези в Москву, иначе умру в этой Германии». Он удивился: «А врачи?» Говорю: «Полетели!» У Исмаилова свой самолет, его быстро подготовили к полету, и мы пустились в путь. Даже не попрощался с немецкими медиками, так все стремительно случилось. 19 марта вернулся в Москву, а через неделю уже пел в зале «Россия» в концерте по случаю Дня внутренних войск. Еле дошел до микрофона, ноги дрожали и подкашивались, взмок, как мышь, с трудом исполнил две песни, но за кулисами почувствовал: жизнь возвращается…

– Сцена для него – это самое большое лекарство, – считает Нелли Михайловна. – Он энергетически заряжается от зала, это всегда давало ему силы.

Но поскольку лечение продолжалось, то Кобзон даже хотел оставить концертную деятельность и уйти со сцены.

– Я еще после шестидесяти попробовал отучиться от сцены, – признавался Иосиф Давыдович, – но затем опять начал «принимать» малыми дозами: спел на творческом вечере у одного композитора, у другого… И – пошло-поехало. Впрочем, если бы окончательно завязал, сейчас меня не было бы на этом свете. Сцена не отпускала, но и борьба с болезнью продолжалась. Она истощила силы артиста.

И в феврале 2012 года Кобзон сообщил лично во время встречи с журналистами, прошедшей в пресс-центре ИТАР-ТАСС, что окончательно покидает сцену, чтобы провести остаток жизни «как нормальный человек».

Опыт тех, кто борется

– Главное – самому не допускать «постельного привыкания», когда думаешь: «Вот нет сил. Немного еще полежу, посплю». Надо заставлять себя вставать и идти. Чертыхайся, ругайся, кричи – всё что угодно! Но заставляй себя жить!.. Пусть вас кто-то тормошит, как меня моя Нелли. Жажда жизни должна быть! Вот она во мне есть, как и потребность в песне. Правильно написал Ваншенкин: «Я люблю тебя, жизнь, и надеюсь, что это взаимно!» Эту взаимность я ощущаю, и, конечно же, это держит!

Было видно, что мэтр, который в том году отметил свое 75-летие, действительно устал.

– В этот раз я окончательно хочу поставить точку, – объяснил тогда свое решение артист, – потому что привык работать в полную силу, но чувствую, что этих сил все меньше.

Иосиф Кобзон стал одним из немногих по-настоящему звездных персон, не побоявшихся открыто заявить о своём раке.

– Я бы не стал обсуждать эту тему, если бы онкозаболевания у нас редко встречались, но сегодня никто от этой болезни не застрахован, и умолчать обо всем, что с ней связано, – значит смалодушничать, – объяснял свою позицию Кобзон. – В Москве я лежал в крупнейшем онкологическом центре имени Блохина на Каширке. Очень тяжело было там находиться, и не столько даже из-за физической немощи… Выходя в коридор, я видел детей… «Ну ладно я прожил жизнь, Бог со мной, – думал, – а вот за что эти ангелы в такой ситуации оказались? Дети, молодые ребята, девчонки?» Это ужасно!

Для того чтобы столь прямо говорить об этой болезни, действительно, нужно редкое мужество. Прекрасно понимая всю серьезность положения, на брифинге Иосиф Давыдович даже грустно признался, что конец его жизни стремительно приближается.

– Осталось мне немного – онкология неизлечима, – печально констатировал артист. – Поэтому мне надо уйти со сцены, чтобы пожить для близких… Что я буду делать, когда уйду со сцены? У меня большая семья: жена, дети, внуки. С внуками сейчас проводит время жена, а у меня пока мало на это времени. У меня много общественной работы. Я – председатель правления фонда помощи сотрудникам, погибшим при выполнении служебных обязанностей, председатель фонда судебных приставов. У меня два детских дома в Туле и Ясной поляне. У меня есть очень много работы, которая поглощает меня полностью. Наоборот, не хватает времени – всегда есть чем заняться, кроме концертов. Кроме того, я, наконец, буду иметь возможность ходить на спектакли, концерты и поживу как нормальный человек.