Анна Гиппиус - Вам помогут целитель Пантелеимон и пятнадцать святых врачей

Святыня земли ровенецкой

В посленаполеоновское время, то есть в далеком уже начале XIX века, тихие и спокойные времена наступили в Российской империи. Нет, войны были, но далеко. На периферии. И воевала там регулярная армия с профессиональным войском и офицерами, из кругов высшей и средней знати произошедших. В центре же России, в Малороссии, Белоруссии и за Уралом наполнялись города, села, деревни и станицы людом православным, землепашеством и ремеслами занимающимся. Больше всего, конечно, землей-матушкой кормились. Крестьянствовали.

И была тогда у помещиков, особенно черноземных губерний, одна, но пламенная блажь. Каждый год, по своей крепостнической воле, отправляли они на землю святую, в Палестины, своих «замученных тяжкой неволей» крестьян. С каждой семьи по человеку. По очереди. Как приходской поп благословил, а управляющий имением разрешил, или барин назначил.

Паломников собирали всем обществом. Наказов о молитвах, поклонах и литургиях с молебнами на Святой земле, у Гроба Господня было великое множество. Прощались не без слез. Дорога дальняя, и часто не все могли ее одолеть. На нахоженном пути, частенько бугорки с крестами попадались. Кто-то, не дошедши, Богу душу отдал, к Его святыням направляясь, а другие до дома не добрались. Представились, отмолившись и за себя и за весь род свой. Полгода в одну сторону, столько же пути на Родину, а шесть месяцев по святыням, церквам и монастырям палестинским – время немалое.

Одна из таких паломнических групп, где-то в середине позапрошлого века, решила с нахоженного паломнического пути свернуть, дабы сократить путь к родным домам и хатам. Были это крестьяне с Богучаровского уезда Воронежской губернии, то есть северные соседи наших благословенных земель, которые входили в те времена в территорию Всевеликого войска Донского.

Шли летом, торопились к жатве, поэтому и решили «срезать» часть пути, не заходить, как было принято, к мощам святителя Иоасафа Белгородского, а идти напрямки, через Миллерово, к Богучару, а там уже и до родных деревень рукой подать.

Расположились на склоне, предварительно окружив ме сто ночевки толстой меховой веревкой, преградой от змей, которые всегда расселялись на границе между сухой ковыльной степью и водой. Отмывшись от дорожной пыли, наелись горячей похлебки и, поблагодарив Бога за хлеб насущный и ночлег удобный, улеглись ночевать. Умаялись паломники. Путь нелегкий.

Утром, с зарею, как и положено, первым поднялся староста. Удивившись легкости тела и полностью пропавшей не от такого уж и долгого сна столь долго копившейся усталости, решил еще подождать, не будить ходоков-молитвенников, и аккуратно, не шумя, спустился к кринице умыться. Встающее солнце играло в падающей воде разноцветными всполохами. Староста залюбовался красотой, перекрестил лоб со словами «Вся премудростию сотворил еси…» и тут же замер в изумлении. Из водопадных струй живительного родника на него смотрел человек в епископском облачении. Староста хотел было крикнуть, позвать кого-то, но смог лишь негромко сдавленно повторять, крестясь часто и мелко:

– Господи, что же это??? Господи, как же это???

Но его услышали. Спустилось еще несколько богомольцев-крестьян и с благоговейным ужасом уставились на водопад. В падающей воде стоял епископ.

Сколько продолжалась это видение – неведомо, только сильнее заиграло солнце, водные брызги утратили свои радуги, и чудное видение растворилось в воде.

Надо сказать, что в те времена народ был не только богобоязный, но и знающий Закон Божий. Любимыми рассказами, в долгие зимние вечера, были жития святых. Знали наши предки на перечень не только подвиги мучеников и преподобных, но и как они выглядят ведали. В церковь-то все ходили, а там образа на стенах да аналоях.

Вот тут и вышла непонятная несуразица – никто не мог сказать, что же это за святой был, из криницы на них смотревший. Не видел никто из богомольцев этого образа. Пока размышляли да спорили, время подошло путь продолжать, и тут, другие странности определились. С изумлением смотрели паломники на свои чистые, без царапин, ссадин и больных мозолей ноги. Ведь вчера вечером крутило и саднило стопы от дороги дальней, болело тело, покрытое незаживающими ранками и свезенной кожей… А нынче – пропали болячки. Особенно радовались те, кого зубы донимали. Где его выдернешь, без коновала? Сейчас же улыбались богомольцы, чудесно освобожденные от изнуряющей боли. Не болели зубы!

Всю оставшуюся дорогу, а шли еще больше двух недель, только и разговоров было, что о чуде у криницы. Воду же из источника каждый в котомке домой нес и берег сильней, чем святыни палестинские. К уездному Богучару пришли к вечеру. Заночевали во дворе церковном, под навесом. Хотя то уже и не сон был, так, немного передохнули, дома-то родные рядом уже, день-два пути. Да и многие пришли из местных, рассказы о дальних святынях послушать, узнать, что за морями делается, да как иноземный и иноверный люд живет. Когда же наши богомольцы о чудном явлении, с ними недавно приключившемся рассказывали, то многих сомнения одолевали, как это в наших краях, да в такое время грешное чудеса происходят?

Но слова те об удивительном источнике в памяти крестьян отложились, а наутро, когда перед дорогой в храм Божий паломники зашли, чудо недавнее и подтвердилось. В притворе храма, с левой стороны, со стены смотрел на них тот же епископ. В нимбе над ним церковнославянской вязью, упавшие на колени богомольцы прочитали: «Святой священномученик Антипа, епископ Пергамский».

Отсюда и берет начало наш святой Антипьев источник. Что было дальше? Дальше богатая история с радостями и бедами, с молитвами и отвержением, но как и тогда, 150 лет назад, пробивается из земли ровенецкой святая вода веры Православной.