Янина Родина - Записки анестезиста. #моимыслинатему

Я встречала таких сестёр, до которых мне и многим расти и расти. Они вдохновляли и вдохновляют меня всегда. Но им неинтересно кому-то, что-то доказывать. Они живут своим делом тихо и мирно, наоборот, предпочитая, чтобы о них никто не знал. От этого обидно. Но это их выбор, их модель восприятия.

Итак. После колледжа я получила второй диплом, медсестра – анестезист. Тогда я недооценила этого момента, и приняла как нечто должное.

Спустя некоторое время я стала понимать, что в этом мире что-то не так и кто-то определённо врет. Я стала самостоятельно изучать всю возможную и доступную информацию. Приходить к выводу о том, что все, что было до – простые числа. Очень многое из того, чему нас учили в колледже, безнадёжно устарело и совсем не актуально.

В этот момент просветления я поняла, что нужна прокачка. Что даже сестринское дело на месте не стоит, что все не стоит на месте, что можно расти ежедневно! Огромное количество новейшей информации в твоих руках, просто знай, как и где ее искать – бесценно.

Я смотрю на врачей с восхищением, а на некоторых с обидой. С обидой тогда, когда они не пользуются своим дипломом и топчутся на месте. А у них такие огромные возможности!

Но я никогда не пожалею о том, какая у меня профессия. Это мой выбор – я уважаю свой выбор. Я люблю то дело, которым занимаюсь. Я знаю все свои возможности, права и обязанности. Я знаю все, что могу сделать ещё. Рост и знания в медицине в режиме нон-стоп, это бесконечная дорога. Просто иди этой дорогой, а не стой на месте.

Еще в момент поступления в медицинский я считала, что любой медицинский колледж выпускает акушерок. Я грезила этим, ведь я уже дважды была в роддоме, и восхищалась этой работой. Мне хотелось изо дня в день дарить жизнь новым людям. Но я никогда не думала о том, что акушерство – это не всегда счастливая мама и здоровый, розовощекий младенец.

Акушерство – это еще и самопроизвольные аборты на поздних сроках, замершие беременности, мертворождение, плодоразрушающие операции, отказные дети, асоциальные мамы, больные младенцы, врожденные патологии и прочие неприятности. Но даже эти знания не останавливали меня в моих мечтах. Ведь чаще – это прекрасные моменты.

На втором году обучения я поняла, что наш колледж акушерок «не делает», и это было разочарование всего года. Я даже думала о переводе в единственный акушерский колледж нашего города, ездила туда на день открытых дверей, но меня что-то, или кто-то туда не пустили. Привязанность к одной одногруппнице сказала мне нет, собственно, мы до сих пор неразлучны.

Соответственно в роддом на практику нас никто не водил, но мы проходили практику в отделении патологии новорожденных и недоношенных деток. Там мы увидели много неприятных вещей. Множество различных детских патологий, маловесных, глубоко недоношенных детей, а самое печальное – у многих кувезов было пусто. Были палаты, наполненные молодыми мамочками, обособленно от них были боксы с кувезами, возле которых изредка появлялся медицинский персонал и все.

Именно к таким детям нас и отправляли. Возможно, мы поступали неверно, но мы не спускали младенцев с рук, тех, которых можно было брать – мы брали. Носили на руках, качали, мыли, пеленали, пели песни и были им мамами, пусть и на время.

Мое одно из самых ярких воспоминаний оттуда. Там были девочки двойняшки, у них не было пока имен, но я была в них влюблена. Они были совершенно здоровы, только рождены были на 28—30 неделе гестации. Они были очень крошечными, когда я брала их на руки, они уютно помещались на моих предплечьях. Прожорливо сосали молоко из рожка и засыпали под мои монотонные укачивания.

Их дорога лежала бы прямо в дом малютки, но спустя месяц после практики я узнала прекрасную новость – их мама вернулась за ними.

Я никогда не осуждала и не стану осуждать подобные поступки, у каждого есть свои причины. Каждый волен поступать так, как считает нужным, и все встанет на свои места – рано или поздно. Время – строгий судья, оно никого не щадит.

Их мама молодец, она справилась со своим страхом, перешагнула через себя и приняла прекрасное решение оставить их. Сейчас они уже наверняка очень взрослые девочки, им должно быть около 7—8 лет. Они уже школьницы. Я вижу их с длинными светлыми косами, огромными бантами, большими ранцами. А в руках у них букет цветов и мамина рука. Что может быть важнее, чем мамина рука в твоей руке? И это греет мое сердце, греет мою душу, внушает мне веру в то, что в этом мире все не просто так. Я верю в то, что добра и счастья гораздо больше. Верю в справедливость, верю в любовь и верю в людей. Большинство из представителей рода человеческого, все-таки, человеки.

Пусть я и посвятила свою жизнь медицине, материнство – это то, что живет во мне в параллели. Каждый из моих детей – желанный и долгожданный. Возможно, я не самая лучшая мама на свете, но любви к своим детям у меня не отнять. Я готова ради них на все. Они и есть моя жизнь. Они наполняют мою жизнь смыслом, и я знаю, что они – отражение меня.

Всем известно, что большинство медиков, в определенные моменты обучения, ходят на вскрытие в морг. Я искренне волновалась, когда нам сказали, что нам это предстоит. Я не понимала, что могу конкретно увидеть там, и как я на это среагирую.

В нашей группе было пару человек, которые, сделав несколько шагов назад от металлического стола с трупом, скрывались за дверью, так и не вернувшись назад. Обморока не случилось ни с кем.

Я же заняла местечко с максимальным обзором на сие действо. В морге стоял запах мяса, как в мясной лавке, правда вперемешку с формальдегидом и, от чего-то, жутко хотелось есть. Поскольку мы посещали морг онкологического центра, на столе был человек, убитый онкологическим заболеванием. Обычно тела онкологических пациентов не вскрывают, но тут, вероятно, причины для вскрытия были.

Это был мужчина за 70 лет, худощавого телосложения с характерным трупным окоченением. Патологоанатом взял огромный секционный нож и провез им от щитовидного хряща до лобка. Я в это время ждала от себя хоть каких-то эмоций, но ничего кроме интереса не было. Ни отвращения, ни страха, ни желания убежать, только один интерес. В тот момент я четко осознала всю идеальность человеческой анатомии. Всё совершенство человеческой природы в целом. В организме все продуманно до самых мелочей, все синергирует друг с другом. Это идеальный механизм, созданный природой.

Сделав разрез, мне казалось, что сейчас все органы он начнет доставать обособленно. На мое удивление все произошло не так.

Есть такое понятие как органокомлекс. Все наши органы в организме соединены друг с другом и ничего не болтается отдельно.