Альберт Хофманн - ЛСД - мой трудный ребенок

После еще четверти часа дух таблеток начал таки проявлять свое действие, которое продлилось до наступления рассвета. Дочери, и Дон Аурелио, с его глубоким басом, в пылу отвечали на молитвы и пение курандеры. Блаженные, томные стоны Аполонии и Ауроры, в перерывах между пением и молитвами, создавали впечатление, что религиозные переживания девушек сочетались с чувственно-сексуальными ощущениями.

В середине церемонии Мария Сабина спросила о нашей просьбе. Гордон снова спросил о здоровье его дочери и ее ребенка. Он получил такие же хорошие сведения, как и от курандеры Консуэлы. Мать и ребенок действительно были здоровы, когда он вернулся домой в Нью-Йорк. Однако, разумеется, это не доказывает пророческих способностей обеих курандер.

Как следствие действия листьев, я ощутил себя на некоторое время в состоянии повышенной умственной чувствительности и расширенного восприятия, которое, правда, не сопровождалось галлюцинациями. Анита, Ирмгард и Гордон переживали эйфорическое опьянение, которое находилось под влиянием странной мистической атмосферы. Мою жену поразило видение странных отдаленных узоров из линий.

Она была удивлена и сбита с толку, когда позже, обнаружила в точности те же образы в богатом оформлении алтаря в старой церкви недалеко от Пуэблы. Это произошло по дороге назад в Мехико, когда мы посещали церкви колониальных времен. Эти замечательные церкви представляют собой большой культурный и исторический интерес, поскольку индейские художники и рабочие, которые участвовали в их строительстве, тайно привнесли в них элементы индейского стиля. Клаус Томас, в своей книге Die kunstlich gesteuerte Seele (Искусственно управляемая душа) (Ferdinand Enke Verlag, Stuttgart, 1970), пишет о возможном влиянии видений под воздействием псилоцибина на мезо-американское индейское искусство: "Конечно, культурно-историческое сравнение старых и новых творений индейского искусства... убеждает беспристрастного наблюдателя в их созвучности в образах, формах и цветах с псилоцибиновым опьянением". Мексиканский характер видений моего первого опыта с сушеными грибами Psilocybe mexicana и зарисовки Ли Гелпке, после принятия псилоцибина, также могут указывать на такую связь.

Когда мы прощались с Марией Сабиной и ее родней на рассвете, курандера сказала, что таблетки обладают той же силой, что и грибы, что между ними не было разницы. Это было подтверждением от самого компетентного авторитета, что синтетический псилоцибин идентичен с естественным продуктом. В качестве подарка на прощание я оставил Марии Сабине пузырек с таблетками псилоцибина. Она лучезарно заметила нашей переводчице Эрлинде, что теперь она могла давать консультации даже в сезон, когда грибы не растут.

Как же мы должны судить о поступке Марии Сабины; о том, что она позволила чужакам, белым людям, присутствовать на грибной церемонии и дала им попробовать священные грибы?

В ее честь можно сказать, что этим она открыла дверь для исследования мексиканского культа грибов в его нынешней форме, а также для научных, ботанических и химических исследований священных грибов. Результатом этого стали два ценных действующих вещества: псилоцибин и псилоцин. Без ее помощи, древнее знание и опыт, хранящиеся в этих тайных практиках, возможно, и даже наверняка, исчезли бы без следа, без какого-либо вклада в развитие Западной цивилизации.

С другой точки зрения, поступок этой курандеры можно рассматривать как профанацию священных обрядов и даже как предательство. Некоторые ее соплеменники придерживались этого мнения, что нашло выражение в акте мести, поджоге ее дома.

Профанация культа грибов не остановилась на научных исследованиях. Публикации о волшебных грибах открыли дорогу вторжению хиппи и искателей наркотиков на земли масатеков, многие из которых вели себя не лучшим образом, некоторые просто были преступниками. Другим нежелательным последствием стал настоящий туризм в Уаутла де Хименес, уничтоживший самобытность этого места.

Такие утверждения и соображения представляют, по большей части, интерес для этнографических исследований. Когда ученые и исследователи находят и объясняют остатки древних исчезающих обычаев, их первозданность теряется. Эта потеря несколько уравновешивается, если результаты этих исследований дают определенную культурную отдачу.

Из Уаутла де Хименес мы отправились на грузовике, несшимся сломя голову по наполовину заасфальтированной дороге, сначала в Теотитлан, а оттуда, в удобном автомобиле в Мехико, исходную точку нашей экспедиции. Хотя я и потерял несколько килограммов веса, это с излишком компенсировалось удивительными воспоминаниями.

Гербарий образцов листьев пастушки, который мы привезли с собой, был передан для ботанического определения Карлу Эплингу и Карлосу Д. Хатива в Ботанический Институт Гарвардского Университета в Кембридже. Они установили, что это растение является до сих пор неописанных видом рода Salvia, который они назвали Salvia divinorum. Химические исследования сока этого волшебного шалфея в лаборатории в Базеле были безуспешны. Психоактивное вещество этого снадобья оказалось весьма неустойчивым, поскольку сок, приготовленный в Мексике и консервированный спиртом, в моих личных экспериментах больше не действовал. Что же касается химической природы активных веществ, то эта проблема волшебного растения ска Мария Пастора все еще ждет решения. (Альфредо Ортега впервые выделил "сальвинорин А" в 1982 году. Это вещество уникально тем, что на сегодня оно является самым сильным психоактивным веществом, встречающимся в естественном виде. Его пороговая доза составляет около 250 микрограмм; полностью, он проявляет свои эффекты при дозе около 1 миллиграмма.)

До сих пор в этой книге я, в основном, описывал свою научную работу и факты, относящиеся к моей профессиональной деятельности. Но моя работа, по самой своей природе, отразилась на моей жизни и личности, не в последнюю очередь и потому, что познакомила меня с интересными и важными современниками. Я уже упоминал некоторых из них - Тимоти Лири, Рудольф Гелпке, Гордон Уоссон. Теперь, на следующих страницах, я хотел бы выйти за рамки науки, чтобы описать встречи, которые стали значительными для меня лично и, которые помогли мне решить проблемы, возникшие в связи с открытыми мной веществами.

Глава 7. Сияние Эрнста Юнгера

Сияние - это самое точное слово, чтобы выразить то влияние, которое оказали на меня литературные работы Эрнста Юнгера и его личность. И в свете этого сияния, которое, стереоскопически, охватывает вещи снаружи и изнутри, мир, который я знал, открылся мне в новом прозрачном величии. Это случилось задолго до открытия ЛСД и до того, как я лично познакомился с этим автором в связи с галлюциногенами.