Вадим Пустовойтов - Исцеляющая сила русской бани. Народные рецепты здоровья и долголетия

Иногда на веники делались наговоры (любовные, целительные), а затем с ними парились, считая, что магическое воздействие, усиленное паром и жаром, обязательно достигнет цели.

Банные обычаи и ритуалы тщательно соблюдались вплоть до XX в., некоторые из них возвращаются и сейчас.

Баня считалась местом обитаемым. О материалистических воззрениях на баенника мы уже упоминали, теперь посмотрим на этого легендарного обитателя мылен и парилен глазами наших суеверных предков.

Несмотря на то, что, по утверждению пословицы, «Баня парит, баня правит, баня все исправит», «баня-паруша» признается в фольклоре местом нечистым, а после полуночи – даже страшным и опасным.

В большинстве своем русские баньки в старину были закоптелыми и обветшалыми сооружениями, которые нарочно выставляли из порядка прочих деревенских строений. Судя по внешним признакам, о банях никто особенно не заботился, они всегда имели вид зданий, обреченных на слом, кроме того, они часто сгорали от неосторожного обращения, может, поэтому сложилась про баню такая присказка:

Всем русским людям был известен баенник (банник, байник, анчутка) как нечистый дух из нежити, поселяющийся во всякой бане за каменкой, чаще всего – за полком, где обычно парятся. В мифах русского Севера встречается банный дух женского пола – банница («обдериха») – властная хозяйка с распущенными волосами и большими зубами (у нее обязательно надо попросить разрешения помыться, а после поблагодарить).

Однако дух бани обладает противоречивым характером («нет злее банника, да нет его добрее»).

Согласно поверью, баенник всегда моется после трех перемен посетителей и с собой приглашает знакомых духов и бесов (чертей, леших, овинников, гуменников, межевиков, шишей болотных и др.). Если же кто-нибудь в это время пойдет париться в баню, то живым оттуда не выйдет: черти его задушат, а людям покажется, что человек угорел или запарился.

Баенник, представляемый в виде черного босого (иногда мохнатого) мужика с длинными волосами, бородой и огненными глазами, может пугать неурочных посетителей стуком, бросать в них мусор, кидаться горячими камнями из каменки, плескаться кипятком, и если не убежать от него умеючи (задом наперед), он может совсем зашпарить.

Поэтому в русских деревнях никогда не парились «в четвертую смену» и банная пора заканчивалась максимум в 7 часов вечера.

В случае, когда приходилось «нарушать» банный распорядок, да и вообще на всякий случай, баенника старались задабривать: приносили угощение из куска ржаного хлеба, круто посыпанного крупной солью.

Иногда старались обезвредить банного духа и навсегда отобрать у него злую силу и охоту вредить. Для этого ему приносили в дар черную курицу. Когда после пожара отстраивалась новая баня, черную курицу (лучше накануне «чистого четверга») душили (не резали), не ощипывая перьев, закапывали в землю под порогом бани. После этого уходили задом наперед, беспрерывно отвешивая поклоны.

Еще, чтобы задобрить баенника, знающие люди, кроме хлеба-соли, оставляли баеннику немного воды («на четвертую перемену»), кусочек мыла, а веники никогда не уносили в избу.

Вообще-то баенник – завзятый собственник и стремится владеть баней нераздельно в любое время суток. Редкий путник осмелится попариться или остановиться на ночлег в бане ближе к полуночи. Не терпит баенник и тех, кто спит в бане после мытья или моется поздно и в одиночку. Тогда случаются страшные вещи вроде случая, описанного в книге С.В. Максимова «Нечистая, неведомая и крестная сила».

Запоздавший в дороге мужик забрался в свою баню попариться перед праздником после полуночного часа. Снимая рубаху, по неаккуратности стащил и тельный крест. Когда залез на полок париться, то не смог слезть оттуда подобру-поздорову: веники сами собой так и хлестали его по бокам. Слез кое-как с полка, сунулся к двери, а она залипла – не отдерешь, а веники все хлещут и хлещут. Хорошо, что жена его спохватилась, кликнула на помощь; мужики рубили топорами дверь, рубили, да только искры летят вместо щепок. Выручила знахарка, которая прочла молитву и побрызгала на дверь святой водой. Мужик лежал без памяти, насилу его отходили.

Баенник очень любит рожениц, особенно когда они приходят к нему не только рожать, но и жить на третий день после родов, или, как это принято у богатых и добрых мужиков, – на неделю.

В большинстве случаев банный дух невидим, его движение можно только слышать: под полком, за каменкой, в куче неопаренных веников, но если рано утром на Пасху прокрасться в баню, то есть шанс увидеть спящего баенника. На голове у него – шапка-невидимка, но в Светлое Христово Воскресенье колдовство не действует, и спящий банный дух становится видимым. Если сдернуть у него с головы шапку и добежать с нею до церкви, то станешь колдуном. Если же баенник догонит тебя – то убьет по-своему: сердце остановит или кровь в голову ударит.

У хозяина бани имеется также неразменный рубль, который всегда возвращается к своему хозяину. Его можно заполучить у баенника обманом: подбросить ему спеленатую черную кошку, приговаривая при этом: «На тебе ребенка, дай мне беспереводимый целковый».

Ходили к баеннику девушки и гадать: гадающий просовывает в двери бани голую спину, а баенник либо бьет его по спине когтистой лапой, либо гладит мягкой шерстяной ладонью, в зависимости от этого и ответ на заданный вопрос считается благоприятным или неблагоприятным, но может и пойти на коварство: рассказывают, как одна девушка пошла к бане гадать, а баенник попросил дать ему руку, дескать, золотых колец насажу. А насадил железных, да так, что девка едва руки не лишилась.

Ну а места, где стояли бани, – банища, повсеместно считались в народе местами погаными и очень опасными. Если баня сгорала, то на этом месте ни один уважающий себя хозяин не ставил ничего, кроме новой бани.

По утверждению известного русского журналиста XIX столетия Гиляровского: «Москва без бань – не Москва».

Старейшие московские бани топились по-черному из соображения экономии дров. Бани эти, как правило, располагались у реки, чтобы посетители могли, распарившись, кинуться в воду, а потом опять вернуться в парилку, для чего зимой специально прорубали проруби и сооружали настилы.

По сведениям Гиляровского, таких бань в Москве было около 60, и каждая из них имела своих постоянных посетителей.

Затем стали появляться более благоустроенные бани. Все они делились на общественные и семейные. В первые приходили все, кого устраивала цена за билет. Люди со средствами отправлялись в дворянское отделение, народ попроще – в простонародные, за пятак. В семейных парились только с друзьями и родственниками.