Сатпрем - Бунт земли (Сборник эссе)

Я желал этого и боялся.

Я всегда любил море.

Я полюбил Мать, как бросаются в море.

О, я боролся, я говорил "да" и говорил "нет". Я хотел знать. А она сделала так, что все мое прежнее понимание растворилось в непостижимом неведомом. Я выпускал когти, а потом мое раненое, кровоточащее сердце погружалось в нее, и она принимала мой мятеж в свои руки и делала из него меч, способный пронзить Ужас.

"Мы кое-что сделаем вместе".

Совсем, да! О, эти медитации и спекуляции, у меня их было сверх головы. Но делать, придавать форму, прорубаться сквозь лес с помощью мачете. Прежде всего, надо проторить путь в себе самом это трудно, это больно найти Врага в самом себе. Я не переставал находить Врага, все более твердого, более жестокого и неумолимого, потому что воспарить в небесные выси это красиво, но спуститься туда, пройти первые сантиметры там, где встречаешь уже не свои атавизмы, а всю Землю! Уже нет тридцати шести человек, есть только один. Нет тридцати шести врагов, есть один враг. И это не что иное, как Победа победа над смертью. Потому что все наши беды проистекают оттуда.

Она взяла меня за руку. Она сделала меня своим другом почти на двадцать лет.

О, послушаем хорошенько: "смерть", дело ведь не в том, чтобы стать "бессмертным". Бог мой, в этом теле высшей обезьяны. Но что-то, что делает смерть, что покрывает всю Землю или ее питает. Этот отвратительный первичный гумус. Если только это не "скала", как говорили ведические риши, эти таинственные мудрецы, стоявшие у истоков Человечества. Кажется, они уже знали исход. Цель:

О, умеющие видеть,

Сотките нетленную ткань,

СТАНЬТЕ ЧЕЛОВЕЧЕСКИМ СУЩЕСТВОМ,

Сотворите божественную расу,

Отточите ваши лучистые копья,

Чтобы проторить путь

К тому, что бессмертно.

Станьте человеческим существом...

Это было пять или семь тысяч лет тому назад! Тогда уже был путь, который надо было пройти, чтобы стать тем, кем мы до сих пор еще не стали. Завтрашний день Земли, после нескольких яростных судорог.

Она взяла меня за руку, она сделала меня свидетелем этого невероятного продвижения в завтрашний день Земли, к Человеку, который еще будет. Я видел, как она напрягалась, я слышал ее стоны, слышал ее крики, иногда я был свидетелем ее отчаяния, ее опытов почти... головокружительных. А потом ее Улыбка, она всегда улыбалась так широко, как только могла. Она всегда шла до конца. Она задыхалась все больше и больше посреди этих джунглей Ашрама, где не хотели понимать ничего, кроме своего собственного крохотного человеколюбия. Она прорубала путь там через этих людей, которых было не тридцать шесть, но одно единое "болото", как она говорила, впрочем, с золотыми блестками на поверхности и периодическими духовными взлетами, потому что, несмотря ни на что, мы всегда двойственны. Она прорубала путь сквозь "неприступные крепости". Она шла на штурм нового вида, преодолевая сопротивление старого. Как рыба, которая ползет по песку, преодолевая асфиксию и корчи, которые являются асфиксиями и корчами всего старого вида. Прорубать надо в теле. Надо становиться наперекор самому себе. Наперекор всем надо осмелиться откопать то, что еще не от мира сего.

Новое существо это гибель для всех. Оно все рушит. Оно все расшатывает. Оно идет вразрез со всеми законами. Ведь речь идет о том, чтобы вырвать Новый Закон из отрицания своего собственного тела и всех других тел тоже, потому что есть только одно единое тело!

Она прокладывала путь, Она делала это столько, сколько могла, сидя в позолоченной башне, окруженная мрачными стражами и всевозможными змеями. Она больше не пользовалась словами, Она только смотрела своим пронзительным Взглядом, проникающим сквозь века и стены. Она только улыбалась своей непостижимой улыбкой сочувствия к той ране, которой все мы являемся. Она брала меня за руки, Она сосредотачивала свой взгляд, Она тайно влекла меня к тому, чего я еще не понимал, к тому, чем я еще не был. А теперь я это знаю. Она влила в мое сердце и в мое тело несколько капель нового фермента надежды Земли.

"Я хочу идти дальше" сказала Она мне накануне 17 ноября 1973 года.

Она, бесстрашная.

Она, которая все мне дала, и все для меня сделала, для всех нас и без нашего ведома.

Она, которая была старше Фив, вырвавшая тайну у Сфинкса нашу тайну.

О, ее руки, нежные и сильные, державшие мои, такие сильные, что казалось, Она меня вытягивала и хотела вытянуть всю Землю.

"Который час?" спросила Она меня в последний раз. Это были последние слова, которые я услышал от Нее.

Час, какой час пробил для Земли?

---------x x x

Она ушла...

Мне было пятьдесят лет.

6

ВЫЗОВ

Мне надо рассказать то, что очень трудно выразить словами.

На каком языке говорить?

В моей камере во Фреснах, когда на рассвете я слышал стук сапог в коридоре, жгучее молчание царило в моем сердце.

После ухода Матери я не испытывал того чувства полного краха, какое я испытал, когда ушел Шри Ауробиндо. Было жгучее молчание.

Я не стоял больше перед своей собственной персоной, спрашивая себя самого о себе и своей судьбе. Я был пустым взглядом, уставившимся на черную стену камеры. Я слышал стук других сапог, которые звучат в коридорах мира. Я стоял перед судьбой Человечества, всего-навсего, и перед вопросом Земли. Была ли надежда? Начинать все с начала с отцов и детей, с судебных палат и Эвклида и с тысячи и одного восстания ни за что а бедствия будут все возрастать. И миллионы младенцев, которые в свою очередь станут отцами и дедушками... Я словно пережил в себе всю тщетность жизни и смерти всех людей с их последним вопросом. Снова начать с колыбели и уйти с тем же самым вопросом? У меня был "шанс" умереть во время пути или продолжать жить с этим вопросом.

Нет, не "смерть", но бесчисленные смерти и Смысл существования нашего вида.

У меня был этот Смысл, но не философский, а физиологический. Когда умирают не философствуют, а отдаются физиологическим конвульсиям. Как Земля теперь.

Я владел этим секретом, но надо было сделать его живым, надо было его передать.

Это было ужасно ответственно.

Прежде всего, надо было спасти легендарный документ о путешествии Матери: Записную книжку. Ее первые шаги, на ощупь, в поисках нового вида, ее возгласы триумфа и отчаяния ни в коем случае нельзя было допускать, чтобы все попало в когти новой Церкви. Это была жестокая битва, о которой нет места говорить здесь. Джордано Бруно был упрям, я тоже. Сегодня, к счастью, больше нет костров, но есть убийцы в каньонах я очень верю тому, что убийцы есть повсюду, как это виделось моему брату Рембо: "Вот наступает время убийц".

Мне понадобилось восемь лет на то, материализовать эту легендарную Весть на шести тысячах страниц и попытаться о, эти попытки прорубить тропинку, "просеку" как говорят в джунглях, посреди зеленого катаклизма, который не был предысторией, но историей, еще не родившейся, не доступной ничьему пониманию.