Кристофер Макдугл - Рожденный бежать

— А где наши ребятки? — спросил Кабальо. Все пожали плечами.

— Я уж лучше сам за ними схожу, — сказал он. — Не хочу, чтобы они снова остались без завтрака.

Когда мы с Кабальо вышли на улицу, я с изумлением обнаружил, что весь городок собрался там, чтобы приветствовать нас. Пока мы завтракали в садике за рестораном, поперек улицы протянули гирлянды из живых цветов и серпантин, а группа марьячи в парадных сомбреро и костюмах тореро забренчала подходящие к случаю ободряющие мелодии. На улице вовсю отплясывали женщины и дети, а мэр целился в небо из дробовика, примериваясь, как пальнуть из него, не отстрелив серпантин.

Я взглянул на часы, и вдруг мне стало трудно дышать: до старта оставалось тридцать минут. Тридцатипятимильный пеший марш-бросок в Юрик, как и предсказывал Кабальо, «жутко расстроил и измочалил меня до полусмерти», а через полчаса мне предстояло снова повторить все это и пройти еще пятнадцать миль. Кабальо наметил дьявольский маршрут; на пятидесяти милях нам придется подниматься на высоту и опускаться вниз на 3175 метров — точно такую же высоту приходилось набирать участникам на первой половине Leadville Trail 100. Кабальо не принадлежал к числу почитателей директоров ледвиллского состязания в скорости, но когда дело дошло до выбора местности, оказался таким же безжалостным.

Мы с Кабальо поднялись на гору в маленькую гостиницу. Дженн и Билли все еще копались в номере, препираясь по поводу того, нужно ли Билли тащить с собой лишнюю бутылку воды, которую, как оказалось, он нигде не может найти. У меня была запасная бутылка — для кофе. Я сбегал к себе в номер, вылил кофе и сунул бутылку Билли.

— А теперь поешьте чего-нибудь! И поторапливайтесь! — проворчал Кабальо. — Мэр собирается пальнуть из этой штуки ровно в семь.

Мы с Кабальо сгребли в охапку снаряжение — ранец, нагруженный гелями и батончиками PowerBar — для меня и бутылкой воды и малюсеньким мешочком с пиноли для него, — и двинулись обратно, вниз по склону холма. Пятнадцать минут на дорогу. Мы завернули за угол, к ресторанчику Титы, и обнаружили, что уличное веселье переросло в маленький Марди-Гра. Луис и Тед кружили в танце старушек и отмахивались от отца Луиса, который упорно пытался отбить у них партнерш. Скотт и Боб Фрэнсис хлопали в ладоши и подпевали, как могли, марьячи. Юрикские тараумара организовали собственную группу ударных инструментов, клюшками отбивая такт на тротуаре.

Кабальо был в восторге. Он врезался в толпу и начал приплясывать на месте в манере Мухаммеда Али, неуклюже приседая, покачиваясь и молотя кулаками воздух. Толпа ревела. Мама Тита посылала ему воздушные поцелуи.

— Кончайте! Мы еще натанцуемся за день! — заорал Кабальо в сложенные рупором ладони. — Но только если никто не помрет. А ну валите оттуда!

Он повернулся к марьячи и выразительно провел пальцем поперек горла: «Вырубайте музыку. Шоу начинается».

Кабальо и мэр начали оттеснять танцоров с улицы, знаками подзывая бегунов подойти к стартовой линии. Сбившись в кучу, мы образовали некое подобие лоскутного одеяла, составленного из плохо сочетавшихся разнородных лиц, тел и костюмов. Юрикские тараумара были в шортах и беговых туфлях со своими всегдашними палья. Скотт снял рубашку. Арнульфо и Сильвино, одетые в яркие балахоны, специально привезенные ими для соревнований, протиснулись в зазор рядом со Скоттом; охотники на Оленя не позволяли Оленю ни на секунду выйти из их поля зрения. По негласному соглашению мы наметили на растрескавшемся асфальте невидимую стартовую линию и выстроились в ряд.

Я стоял, сдавленный со всех сторон, не в силах вздохнуть; Эрик втиснулся в шеренгу рядом со мной.

— Слушай, — сказал он. — Ничего хорошего. Победа тебе не светит. Что бы ты ни делал, так и будешь целый день болтаться в хвосте. Поэтому с тем же успехом можешь просто расслабиться — не торопись и наслаждайся бегом. И помни: если почувствуешь боль — значит, перенапрягся.

— Тогда я застану их врасплох, — буркнул я, — и рвану вперед.

— Ни в коем случае! — предостерег меня Эрик, чтобы я даже в шутку не допускал такой мысли. — Там, возможно, жахнет такая жара! Твоя задача — суметь добраться до дома на своих двоих.

Мама Тита по очереди подходила к каждому бегуну и, ласково глядя в глаза, пожимала руку со словами: «Будь осторожен, голубчик».

— Девять…

Над толпой зазвучал голос мэра, начавшего обратный отсчет:

— Восемь… семь…

— Где ребятишки? — завопил Кабальо.

Я оглянулся. Дженн и Билли нигде не было видно.

— Уговори его задержаться! — крикнул я.

Кабальо, покачав головой, отвернулся и занял стартовую позицию. Много лет он ждал этой минуты, рисковал жизнью и ни из-за кого не собирался откладывать начало гонок.

— Четыре! — раздался вдруг хор из нескольких голосов. Солдаты указывали пальцами куда-то за наши спины.

Дженн и Билли сломя голову неслись вниз с холма. Билли — в трусах для серфинга и без рубашки, Дженн — в черных шортах в обтяжку и черном лифе для бега трусцой; волосы ее были заплетены в две тугие косички, как у Пеппи. Смущенная вниманием клуба своих военных болельщиков, Дженн метнула сумку-рюкзак с едой и запасными носками не на ту сторону улицы, перепугав зрителей и бегунов. Зрители перепрыгнули через него, когда он пролетал у них между ног, и он исчез. Я рванулся за ним и поймал его как раз в тот момент, когда мэр нажал на курок.

Скотт прыгнул вперед и издал пронзительный вопль, Дженн взвыла, Кабальо гикнул. Тараумара просто побежали. Юрикская команда сорвалась с места плотной группой, удаляясь по грунтовой дороге и исчезая в предрассветных тенях. Кабальо предупреждал нас: тараумара будут отрываться изо всех сил. Это было просто ужасно. Скотт пристроился следом за ними, Арнульфо и Сильвино наступали ему на пятки. Я медленно трусил по дороге, пропустив всю группу, которая пронеслась мимо меня, и остался последним. Конечно, здорово было бы иметь рядом каких-нибудь спутников, но в этот момент я чувствовал себя в большей безопасности в одиночестве. Самой большой моей ошибкой было посостязаться в скорости с кем-либо.

Поначалу все напоминало неспешную прогулку из города по грунтовой дороге к реке. Юрикские тараумара первыми добрались до воды, но вместо того чтобы сразу начать переправу через неширокое мелководье, вдруг остановились и начали шнырять по берегу и переворачивать камни.

Какого черта? — гадал Боб Фрэнсис, ушедший вперед с отцом Луиса, чтобы сделать фотографии с дальнего берега. Он наблюдал, как юрикские тараумара вытаскивали из-под камней пластиковые пакеты для покупок, припрятанные ими накануне вечером. Зажав свои палья под мышками, тараумара натянули пакеты на ноги, плотно затянули их ручками и зашлепали по воде, демонстрируя, что получается, когда новая технология заменяет что-то успешно работавшее на протяжении десяти тысяч лет: боясь промочить драгоценные спортивные туфли, подаренные Армией спасения, юрикские тараумара тащились через реку в самодельных болотных сапогах.