В. Амосов - Прекрасная память в любом возрасте

3. Память сложна и как часть общего процесса работы головного мозга. В частности, другие аспекты его работы нередко сильно влияют на нашу способность запоминать и вспоминать. Например, как в случае с работой сознания: физиологическая часть процесса запоминания была реализована в срок и без ошибок. Прямое тому доказательство — способность пациента вспомнить мельчайшие подробности кризисной ситуации под гипнозом. Однако в периоды активной работы сознания данное воспоминание оказывается полностью недоступным. В то же время оно может беспокоить пациента в виде образов из сновидений — напоминать о себе кошмарами во время ночного отдыха коры. Что означает продолжающуюся работу мозга над недоступной для осознанного воспоминания информацией.

4. Подобно любой другой биохимической реакции, память подлежит частичному сознательному регулированию. Например, ее можно тренировать, изменять ряд ее условий. Разумеется, часть этих условий (таких, как наследственность) обойти невозможно. То есть если процесс запоминания нарушен врожденным дефектом, период, когда мы «обойдем» по скорости и качеству запоминания человека с хорошей наследственностью, может не наступить никогда. Особенно если данный индивид поддерживает свой природный дар постоянными упражнениями и другими мерами. Однако если это не так, во второй половине жизни (после 35 лет) мы вполне можем обнаружить, что наша память находится в лучшем состоянии, чем у людей с лучшими исходными данными, но худшими условиями для их поддержания.

5. Мы говорим о возрасте как обязательном показателе качества памяти потому, что данное свойство относится к работе коры, то есть части вполне определенного органа тела. И каким бы загадочным явлением память ни была, у нее есть прочная физиологическая основа — образование синапсов, энграмм, деятельность нейронов коры и пр. А между тем с возрастом организму свойственно стареть. И старение касается всех его органов без исключения. В том числе головного мозга, его коры и всех проходящих в ней биохимических процессов. Потому нам следует принять как аксиому, что с течением лет память любого человека ухудшается — независимо от наследственности, полноценности мер по поддержанию активности коры в целом и памяти в частности.

Как мы условились выше, мы не привыкли замечать работу собственного мозга. В том смысле, что в здравии она, как и ее продукты, выглядит эфемерной: мысли не пощупаешь, а их течение — не остановишь усилием воли. В болезни же головной мозг не болит. А если нам и кажется, что болит именно он, на его работе это не сказывается никак или почти никак. Впрочем, немудрено, ведь болит действительно не кора и не его белое вещество, а одна из оболочек, их покрывающих. Фактически формация, имеющая отношение скорее к черепу, чем к мозгу…

Здоровье или болезнь головного мозга — явление значительно более, так сказать, неуловимое, чем здоровье или болезнь любого другого органа. Плюс, с ошибками его работы мы обычно успеваем познакомиться раньше, чем с ошибками других органов или систем. Да и встречаются они чаще, поскольку постоянных обязанностей у мозга немного. И мы так привыкли просто к существованию у нас этих возможностей (двигаться, дышать, сохранять равновесие и т. д.), что даже не задумываемся о возможности другой. Допустим, их исчезновения. Мы особенно настойчиво требуем от него успешного мышления — решения новых задач. Мы склонны очень остро замечать его «оплошности» именно в этом аспекте. И бываем, как никогда, благодарны ему за решение именно неординарной, а не повседневной проблемы наподобие сердечного ритма.

А при любом столкновении с чем-то новым ошибки неизбежны — ведь у нашей коры нет ни готового алгоритма поведения в такой ситуации, ни хотя бы приблизительно похожего опыта. И мы быстро привыкаем относиться к работе своей головы с толикой снисхождения: «Забыл — ну с кем не бывает?», «Не сообразил — случается!», «Не заметил — а кто такое сразу заметит?»… И т. д. и т. п. Мы понимаем, что возможности нашей коры не безграничны, как бы она ни старалась. Нам интуитивно прекрасно известно, что успехи ее работы напрямую зависят от наших эмоций, внимания, степени наблюдательности и усталости и пр. То есть мы понимаем, что имеем дело с механизмом многогранным и сложным. И прощаем огрехи его работы, как бы они нас иногда ни раздражали, — прощаем потому, что выбора-то у нас и нет.

Именно из-за того, что все мы что-то забываем, не замечаем, путаем, нам бывает тяжело распознать момент, когда очередная «шутка» памяти превращается из явления безобидного в потенциально опасное. Чтобы понять, что мы больны, нам нужно это осознать — осознать корой. А если заболевает сама кора? Уверены ли мы, что больной орган всегда так уж хорошо способен к самодиагностике?..

Выше мы уже упомянули о заболевании, которое способно побудить пациента самостоятельно обратиться к врачу. Или, по крайней мере, к кому-то из близких — со странным вопросом: «А ты сейчас ничего не слышишь?» Речь идет, конечно, о «голосах» при шизофрении. Но у этого нарушения работы коры просто такая особенность. Она имеется далеко не у всех патологий головного мозга или отдельных его частей.

Надо сказать, что «шутки» памяти в целом — явление вполне нормальное. Как мы видели выше, зачастую в них виновата даже не столько она, сколько сознание, внимание и пр. Поэтому впадать в панику каждый раз, когда мы что-то забудем, естественно, не стоит. Другое дело, если эти эпизоды забывчивости имеют тенденцию учащаться . Или мы ловим себя на мысли, что ранее в таких обстоятельствах ничего похожего с нами не происходило. Тогда, наряду с забывчивостью, у нас прогрессирует расстройство внимания…

Внимание и память, а также их нарушения — процессы, по сути, разные. Однако они часто сопутствуют друг другу при многих патологиях коры и белого вещества . Например, забывчивость — это когда мы не положили в сумку документы, которые нужно было взять утром на работу, или не выключили в ванной свет. А расстройство внимания проявляется в случаях, когда мы задумались и проехали свою остановку. Или когда мы приезжаем на работу, а под пиджаком у нас — домашняя футболка.

Наверняка мы наблюдали на себе или других и иное частое проявление невнимательности: когда смотрим мы на коллегу или вовсе незнакомую женщину — а у нее нанесена лишь половина макияжа. Допустим, один глаз подведен, а другой — нет. Скажем по секрету, что встретить нечто подобное можно лишь утром. Женщины, как правило, носят всю необходимую косметику с собой, потому им несложно закончить макияж уже на работе, когда кто-то укажет им на случившийся казус. Да и в целом: стоит нам задуматься над проблемой, и мы придем к выводу, что большинство самых нелепых «шуток» коры выпадает на нашу собственную долю тоже по утрам.