Иван Гончаренко - Собачья служба. Истории израильского военного кинолога

— Давай, ты можешь! Ты можешь! Кричи! Победи!

И вдруг действительно у парня открывалось второе дыхание, включались скрытые резервы. Солдат вставал и с криками, одним только усилием воли, побеждал противника, у которого на тот момент было намного больше сил.

Итай был с нами очень строг, и многим от него доставалось. Конечно, все удары он наносил очень расчетливо, чтобы сделать солдату больно, но ни в коем случае не покалечить. Все было в рамках правил и устава. Мы очень боялись Итая. Даже сейчас при мысли о нем меня охватывает дрожь. Но он сделал нас сильнее, и это было главное.

Итай никогда на нас не кричал, не оскорблял. Он всегда говорил тихо, но властно. От его голоса нас изрядно трясло, и сердце замирало в груди. А иногда казалось, что оно вовсе останавливалось. Несмотря на такой страх перед ним, я понимал, что мы из одной команды. Когда Итай нас гонял и мы, чтобы не пропустить удар, закрывали лицо руками, я исподлобья смотрел на него и видел на его шее тоненькую золотую цепочку со звездой Давида. Это, казалось бы, незначительное обстоятельство еще больше убеждало в том, что мадрих свой, одной с нами крови, и все это он делает с единственной целью — чтобы мы стали сильнее духовно и физически.

Заключительное занятие крав маги длилось семь (!) часов. И все эти четыреста двадцать минут мы дрались, постоянно сменяя друг друга в спарринге на матах. Это было не просто тяжело: один из наших товарищей сломал ногу, другой — ребро. Около здания стояла машина скорой помощи — командование знало, чем может закончиться для некоторых это завершающее занятие. А в самом конце на маты вышел сам Итай и предложил желающим сразиться с ним. Вышли несколько парней. Но, несмотря на всю ту злость, которую мы накопили против нашего мадриха, на страстное желание отыграться за все муки, победить его было невозможно. Потом он снял форму, сел вместе со всеми в круг и искренне похвалил нас.

— Ребята, я очень надеюсь, что никого не обидел. Это все была игра, цель которой — научить вас чему-то новому.

Он виновато улыбался, словно извиняясь за свою вынужденную жестокость. В первый раз мы слышали совершенно другой голос нашего мучителя — мягкий и добрый.

Одна из первых фраз, которую слышит человек при поступлении на службу в израильскую армию и которая сопровождает его потом постоянно, звучит так: «Вначале будь человеком, а потом — солдатом», или «Никогда плохой человек не будет хорошим солдатом». Несомненно, нужно беспрекословно выполнять приказы командиров, много тренироваться, иметь выдержку, но все это никак не является основополагающим условием в подготовке израильского солдата.

Возможно, это странновато звучит для армии, где, казалось бы, в первую очередь должны цениться дисциплинированность, смелость, смекалка и тысячи подобных качеств. Но почему-то командиры различных подразделений ЦАХАЛ, а не только Окец, в первую очередь делают упор именно на необходимость быть человеком. Несмотря на то, что в армии действуют гораздо более жесткие законы, чем на гражданке, критерии человечности в ЦАХАЛ и в гражданском обществе одни и те же.

Самое главное правило в армии, как я уже неоднократно говорил, — это никогда не врать. В этом, безусловно, есть рациональное зерно, ведь даже небольшое искажение фактов с целью выгородить себя может привести в дальнейшем к проблемам и ошибкам. Поэтому во время курса молодого бойца, когда с боевыми операциями солдаты еще даже не сталкивались, вранье уже считается самым большим преступлением, и наказание за него только одно — отчисление из подразделения. Порядочный человек не может и не должен врать — это аксиома.

В израильской армии всегда культивировалось уважение к другому человеку вне зависимости от его национальности, вероисповедания и цвета кожи. Я уже рассказывал об инциденте на одном из блокпостов, через который палестинцы попадали на израильскую территорию. Я заметил, как израильская девушка-солдат при обыске машины водителя-палестинца довольно грубо себя вела. Осмотрев автомобиль, она бросила водителю в лицо несколько оскорбительных слов. Я видел, как этот взрослый палестинец лет сорока стоял с опущенной головой, и представлял, какое унижение он сейчас испытывает, к тому же его, мусульманина, посмела унизить женщина! Я немедленно подошел к командиру этой девушки и потребовал, чтобы тот написал жалобу на ее действия, добавив, что если он этого не сделает, то напишу жалобу сам. Несмотря на то, что офицер был старше по званию, он согласился со мной полностью, написал рапорт, и впоследствии девушка была наказана. Не знаю, в какой еще армии, кроме израильской, такое возможно.

В ЦАХАЛ нам очень четко дают понять, что мы воюем не с народами — наши враги те, кто в силу своих извращенных представлений о добре и зле хочет нарушить мир, убивает мирных израильских граждан, причем не только евреев, но и мусульман. В своей фанатичной злобе они не задумываются, насколько вредят своим же детям и семьям, провоцируя войну с неизбежными смертями, страданием мирного населения, разрушениями и ненавистью, передаваемой из поколения в поколение. Бесконечная вендетта! Но для армии это не повод опускаться на уровень фанатиков-террористов. Их действия никогда не станут оправданием для израильских военнослужащих, необоснованно подвергающих унижениям и оскорблениям невинных людей. В таком случае солдаты должны быть и будут наказаны. Ведь такое отношение вызывает желание ответить тем же, а то и более жестоко. И совершенно невинные люди пострадают, став жертвами мести.

Во время операции «Литой свинец» в секторе Газа в 2006 году несколько израильских военнослужащих прочесывали арабскую деревню. Было известно, что боевики террористической организации ХАМАС часто минировали дома или прятали бомбы рядом с ними. Во дворе одного из домов, прямо на входе, недалеко от которого сидел ребенок, двое солдат заметили подозрительную сумку. Солдаты окликнули мальчика и попросили убрать сумку с прохода. Им казалось это вполне логичным: ведь если его родители, живущие в этом доме, подложили бомбу, их сын мог погибнуть. В сумке взрывчатки не оказалось, но по возвращении эти военнослужащие предстали перед судом. Они должны были рисковать своей жизнью, а не жизнью арабского ребенка, даже если бы его родители были террористами. Дети не должны быть втянуты в военные действия, несмотря ни на что.

Конечно, в ЦАХАЛ действует еще одно железное правило — не воровать никогда и ни при каких обстоятельствах. Когда мы стали бойцами Окец, один из наших товарищей на каждой операции брал из арабских домов мисбаху — арабские четки, используемые мусульманами во время молитвы. Брал не с целью обогащения (четки стоили сущие копейки), а как сувенир на память об операции. Что-то вроде скальпа врага у индейских племен в былые времена. Когда мы об этом узнали, то, хотя и служили вместе с ним уже долгое время, написали на него жалобу командиру подразделения и попросили убрать этого солдата из нашего подразделения. Воры недостойны служить в Окец, недостойны быть боевыми солдатами, они позорят нашу армию! Этого человека отчислили, несмотря на то, что было затрачено много сил, времени и денег, чтобы сделать из него военного кинолога.