Александр Власенко - Хорошие собаки и этология человека

Встречный вопрос: но что же тогда такое «хорошая собака»? Чтобы на него ответить, давайте для начала вспомним, почему у многих народов, чьими верными спутниками и помощниками в обозримом прошлом были собаки (охотничьи, пастушьи, боевые, ездовые), отношение к собаке регулируется куда более жёсткими нравственными критериями, чем отношение к другим домашним животным.

Особые требования по обращению с собаками обусловлены особыми историческими, культурными и моральными традициями, подразумевающими отношение к собаке как к существу, эмоционально и интеллектуально наиболее близко стоящему к человеку и представляющему собой исключительный в своем роде дружественный человеку вид животных. Изначально и по сей день взаимопонимание собаки и человека строилось и строится на том, что у нас с ними, во-первых, схожи принципы организации стаи и поддержания внутри — и межстайных социальных отношений; во-вторых, собаки, как и люди, в норме обладают природным чувством справедливости, причём у них и у нас проявления справедливости очень близки как по выражению, так и по восприятию; в-третьих, выражение эмоций, настроения, желаний мимикой, позами и тонами звуковых сигналов у представителей одного вида в принципе легко читаемо представителями другого. (Кстати говоря, не оттого ли у китайцев собака считалась глупым, а свинья — умным животным, что собакам трудно понимать людей, тональный строй языка которых противоположен тому, что собака способна по своей природе верно истолковывать?).

Исходя из этого, мы можем сделать первый вывод: в традиционном представлении хорошая собака, прежде всего, обладает сильно выраженными, регламентированными на инстинктивном уровне качествами социального поведения. Например, контактностью, способностью к взаимопониманию и дружбе, альтруизмом. Этими качествами чётко регулируются проявления агрессии, радости, иных сильных эмоций, обусловливаются такие сложные формы поведения, как взаимовыручка, забота о молодняке, охрана общей территории и т. д. в той норме, что обеспечивает существование здорового микроклимата в стае, способствует наибольшей устойчивости иерархической стайной структуры и структуры положительных социальных связей, а значит, и самой стаи в более или менее трудных условиях среды. Именно из-за наличия столь мощных поведенческих регуляторов нерушимые правила жизни, в собачьем понимании относящиеся и к собакам, и к людям, позволяют нам доверяться ей. Другими словами, хорошая собака характеризуется прогнозируемостью поведения, нормы которого жёстко ограничены здоровыми инстинктами. Поэтому взрослая хорошая собака не может всерьёз укусить ребёнка, сама стремится согласовать свои действия с желаниями хозяина, следит за безопасностью членов семьи, но без нужды и без предупреждения ни на кого не бросится, старается поддерживать установленный порядок взаимоотношений со «своими» и «чужими»…

Разумеется, что для адекватной оценки разнообразных жизненных ситуаций, для быстрого понимания требований хозяев, для полноценного общения с окружающими хорошая собака должна быть умна. Найти рациональное определение качеству собачьего ума весьма сложно. Сюда мало включить лёгкую обучаемость, способность к обобщению, к верным умозаключениям на основании опыта, память. По-настоящему хорошая собака обладает некой не вполне объяснимой интуитивной способностью чувствовать событие, особенно — опасность, явно до того, как оно может быть воспринято известными органами чувств или даже до его наступления. Более того, хорошая собака способна и к правильным упреждающим действиям по своему предчувствию. И ещё она умеет как-то сразу и безошибочно определить, хороший перед ней человек или плохой. Несомненно, именно эти свойства имели в виду древние составители Авесты, когда утверждали, что умом собаки держится мир.

Хорошая собака не может быть трусливой. Трусость подавляет в ней лучшие качества точно так же, как и в человеке, превращая ум в хитрость, а сообразительность в изворотливость, стойкость же в упрямство. И всё это в итоге обращается против желаний и интересов хозяина. Краеугольный камень хорошего поведения — смелость. Смелая собака экспансивна: её энергия, её нормальная природная агрессия направлены на покорение внешнего, за пределами стаи, мира. У трусливой же собаки реализация агрессии направлена на знакомое, относительно безопасное, т. е. на членов своей стаи, на хозяев. Фрустрация, порождённая трусостью, выражается в разных формах: от постоянной замкнутости и низкой контактности (когда можно говорить о склонности к оцепенению при страхе) до регулярных покусов хозяина и членов его семьи (высокая раздражимость при злобно-трусливом поведении), включая между указанными крайними проявлениями и такие неприятные моменты, как деструктивное поведение (порча вещей) и преднамеренное нарушение порядка. В любом случае трусость затрудняет процессы обучения и воспитания собаки и, что немаловажно, сильно снижает удовольствие от общения с нею.

Хорошая собака обладает нормальной, т. е. поддающейся коррекции и контролю, агрессивностью. «Мы не знаем ни одного живого существа, которое способно к личной дружбе и при этом лишено агрессивности», — писал К. Лоренц, имея в виду внутривидовую агрессивность, кою собаки в несколько преломлённой форме переносят на людей. И ещё: «…внутривидовой агрессивности без её противника, любви, бывает сколько угодно, но любви без агрессии не бывает». Здесь в первую очередь следует рассмотреть проблему разведения «безопасных» собак, чем много лет озабочены британцы, а в последнее время также и собаководы континентальной Европы, преимущественно из стран, где «зелёные» дорвались до власти. Устоявшуюся в Великобритании традицию разведения собак для «массового потребителя» можно охарактеризовать как полифакторный негативный отбор по агрессивности. Но можно и как селекцию на превращение собаки из высокоразвитого существа в диванное животное с довольно примитивным поведением и отсутствием каких-либо душевных качеств. Ведь «проблемы безопасности» порождаются не только наличием у собаки мало-мальски сильного характера, но и живым темпераментом, и потребностью в познании мира (исследовательской активностью, которая, в частности, тем выше, чем выше интеллект), и сложным социальным поведением, лежащим в основе установления отношений по разделительному принципу «свои» — «чужие». А значит, для достижения нужного результата посредством разведения выгодно, наряду с прямым «гашением» агрессивности: «растянуть» время формирования взрослого поведения, по возможности сохранив пожизненный инфантилизм; довести флегматичность до самых крайних пределов; вообще понизить функциональную активность головного мозга. Идеальным выражением указанной тенденции является некий живой аналог тамагочи, обладающий легко удовлетворяемыми животными потребностями, и только. Делай с ней всё по режиму, тогда рано или поздно выработаются условные рефлексы. Скулит у миски, — дело ясное, надо сыпануть гранул из пакетика. Ноет у двери — тоже понятно, хочет гулять. А коли живность потребует участия в процессе размножения, её желания можно упредить кастрацией: в англосаксонском мире у абсолютного большинства собак их естественные права урезаны хирургическим способом. Причём кастрация широко рекомендуется тамошними зоопсихологами как простое и эффективное средство против агрессивности и избыточной активности. В общем, «безопасная» собака — довольно вяло и плоско живущее животное, почти безразличное к своему окружению. Её поверхностная привязанность к ухаживающим за нею людям является для последних удобоваримым суррогатом любви, вполне достаточным для того, чтобы получать удовольствие от общения с «кусочком живой природы». А то, что данной собачке сменить хозяев — раз плюнуть, мало кого задевает за живое. В действии золотое правило «массовой культуры»: «имитация, которую охотно принимают, лучше труднодостижимой подлинности». И здесь мы напрямую сталкиваемся с ужасающим симптомом западной городской цивилизации — непониманием Настоящего, неспособностью к его восприятию и, как следствие, его отторжением. Отторгается всё, что не вписывается в общую стандартизированную картину искусственного комфорта, обеспечивающего радости мещанского бытия. И этот канализированный путь пагубен не только для собак, но и для самого человека.