Роберт Вайнтрауб - Смерти вопреки

Но Сингапур оставался городом, который собирался наслаждаться мирной жизнью даже в условиях японской угрозы и военных потрясений в Европе. Многоэтажные развлекательные центры Happy World и Great World предлагали ошеломляющее разнообразие удовольствий, в том числе театры, дансинги, кафе и ночные клубы. А Лонг-бар в отеле Raffles был местом неофициальных встреч военных и женщин, с которыми они танцевали.

Продолжая веселиться, большинство европейцев, живших в Юго-Восточной Азии, страстно надеялись, что войны удастся избежать. Действительно, Сингапур вряд ли можно было назвать городом, находившимся на военном положении: всем служащим британского гарнизона, включая моряков, находившихся на кораблях, приказали ежедневно отдыхать с часу до трех дня. Довольные тем, что можно вздремнуть в предположительно неприступной цитадели, которую премьер-министр Уинстон Черчилль назвал «восточным Гибралтаром», лишь немногие жители Сингапура считали, что японцы осмелятся напасть на город.

Правда заключалась в том, что большинство британских офицеров и рядовых, находившихся в Тихом океане, чувствовали себя заброшенными и оставшимися не у дел: эти люди хотели вернуться в Европу и сражаться с немцами, которых они считали подлинным врагом. Во время Битвы за Британию немецкие бомбы и красноречие Черчилля сплотили Великобританию и зарядили ее энергией. Люди, находившиеся почти в 11 тысячах километров от Лондона и запертые на Тихоокеанском театре военных действий, не испытывали такого энтузиазма. В одной корреспонденции американский журналист отметил, что британцы, с которыми он разговаривал в Сингапуре, не слишком интересовались войной с японцами. «Они хотели сражаться, но сражаться с нацистами», – писал этот журналист[10].

В конце концов, японцев, по большей части, считали пустой угрозой, о которой не стоило особенно беспокоиться. Большинство британцев полагало, что японцы блефуют, пытаясь заставить западные державы пойти на ослабление экономических санкций, но не бросая вызов военной мощи Запада. Британцы, обратив внимание на то, как японская императорская армия вела захватническую войну с оборванными китайцами, сочли нападение маловероятным. Идеи расового превосходства также приводили к недооценке японской угрозы. Японцев списывали со счетов как близоруких, некомпетентных в вопросах стратегии, лишенных этических норм убийц невинных людей. По мнению большинства, один британский солдат стоил десятка японских. «Эти японцы и летать-то не умеют, – так, по словам одного журналиста, уверял один офицер британского ВМФ своих сослуживцев. – Они не могут ничего увидеть в темноте и не слишком хорошо обучены».

«У них довольно хорошие корабли, но стрелять они не умеют», – говорил другой выступавший[11].

Тем временем Сингапур, как это было в свое время в Шанхае, продолжал жить блистательной жизнью. Один американский лейтенант на вечеринке в Лонг-баре наблюдал, как британские военнослужащие – прекрасно причесанные красавцы с «тщательно ухоженными усами» танцевали с «веселыми, искрометными британскими барышнями», разряженными в дорогие платья. «Да будет ли здесь война?» – фыркнул американец. В августе 1941 года американский журналист Сесил Браун прибыл в Сингапур для того, чтобы освещать неминуемую войну. Сотрудник британской таможни, приветствовавший Брауна в сингапурском аэропорту Калланг, отверг всякую угрозу войны с Японией. «Мы уже пережили страхи перед нападением японцев, – объяснил чиновник. – Все это в прошлом».

Тем не менее Черчилль решил, что небольшая демонстрация силы не повредит, и отправил в Сингапур один из лучших линейных кораблей ВМФ Великобритании, «Принц Уэльский» вместе с чуть меньшим по размерам, но грозным линейным крейсером «Рипалс». Семью месяцами ранее, в мае 1941 года, линкор «Принц Уэльский» прославился своим участием в бою с известным немецким линкором «Бисмарк»[12]. Линкор получил серьезные повреждения, а другой корабль того же типа, линкор «Худ», гордость британского ВМФ, был потоплен могучим «Бисмарком», который, в конце концов, был тоже потоплен англичанами. Любой корабль, равный по мощи чудищу Атлантики, считался более чем убедительным козырем в игре с японцами. Младший офицер лейтенант Джеффри Брук вспоминал, что на судне господствовало настроение, которое можно передать словами: «Наконец-то мы немного отдохнем!». Оперативная группа в составе линкора «Принц Уэльский» и линейного крейсера «Рипалс» прибыла в Сингапур 2 декабря. Корабли встречали фанфарами. Все расправили плечи и выпятили грудь.

Британцы были уверены, что эти корабли запугают японцев. Но почти незамеченным остался тот факт, что авианосец, сопровождавший большие корабли, был поврежден на пути в Сингапур и оставлен для ремонта в одном из портов. Этого судна будет не хватать сильнее, чем любого из тех линейных кораблей, которые в тот ясный декабрьский вторник встречали в Сингапуре приветственными криками.

Для пойнтера Джуди время, проведенное в Сингапуре (а оно составило чуть более двух лет), было периодом покоя. Джуди привыкла к Джеку Хоффману, новому капитану, стоявшему на мостике «Кузнечика». У нее появился новый близкий друг, младший унтер-офицер Джордж Уайт, который вместо «Тэнки» Купера и Бонни-Бонифация заботился о том, чтобы собака была хорошо накормлена, ухожена и находилась под присмотром. И, что более важно, Джуди наконец привыкла к жизни, в которой не было визга снижавшихся самолетов и злых японских солдат, замахивавшихся на нее оружием.

Но 8 декабря 1941 года война снова вошла в ее жизнь.

Внезапное нападение на Перл-Харбор означало, что между США и Японией начинается открытая война[1]. Для многих это было свершившимся фактом еще с момента, когда Япония начала играть мускулами в Азии, после нападения на канонерку «Панай» и суровых экономических санкций, наложенных на Японию администрацией президента Рузвельта. В Азии уже наступил следующий день, когда по Сингапуру поползли вести об ударе по Перл-Харбору. Отчаянная дерзость этого нападения и материально-технические достижения японцев просто парализовали британское командование – высшего военачальника, генерал-лейтенанта Артура Персиваля, и губернатора Сингапура сэра Шенона Томаса. Их занимал вопрос, не может ли последовать удар по Малайе, Сиаму и самому Сингапуру.

Ответа не пришлось долго ждать. Ранним утром 8 декабря над Сингапуром появились японские бомбардировщики, обрушившие смерть на спящий город. «Кузнечик» и другие канонерки немедленно выбрали якоря и вышли в море, чтобы не стать легкой мишенью для бомбардировщиков. «Кузнечик» открыл зенитный огонь по пролетавшим над ним самолетам, но попадания были редкими, и морякам канонерки не удалось заставить пилотов даже изменить курс. При появлении самолетов Джуди предупреждающе лаяла, а потом, несмотря на свой острый слух, стоически держалась у ведущих огонь орудий. Еще в Китае ей доводилось слышать громкие взрывы, хотя после того как Джуди пришлось участвовать в интенсивных боевых действиях, прошло несколько лет. Во время японского вторжения она, как всегда, сохраняла хладнокровие.