Олег Воскресенский - Лена, розы, два клыка

Неужели она ему безразлична? Похоже, что так. Он тяжело вздыхает, будто бы уже устал от ее общества.

Тут какая-то деловая встреча, судя по всему.

Интересно, что это за переговоры такие, о которых я ничего не знаю. И похоже, не должен знать, потому что паспорт у меня один, и второй совсем не нужен.

– Леня, на другое имя, – отвечает она.

Леня и Лена – прекрасно. Лена заказывает Лене второй паспорт Бори…

– А если они начнут проверять? – удивился желтый свитер.

– Ты хочешь сказать, что он им сможет что-то ответить? – она усмехнулась.

Ого! И почему я не смогу ответить? Зачем мне делают паспорт на чужое имя? Кто вообще такой этот Леня, этот Ленька-свитер?!

– Сомневаюсь. – Он смеется.

Кажется, мне страшно.

– Сколько стоит? – спрашивает Лена.

– Пять за паспорт, семь – за скорость.

Двенадцать тысяч долларов за новый паспорт! Буду иметь в виду на всякий случай. Да и телефон этого Леньки надо будет найти у нее в списке контактов и запомнить.

– Это будет настоящий паспорт? – она пристально наблюдает за его реакцией.

– Лен, ну о чем ты говоришь… – Ленька-свитер даже обиделся.

Рука уже в сумочке, она достает из кошелька двенадцать тысяч рублей.

Что-то я не понял. Лена, ты совсем, что ли, с катушек съехала? Кто тебе в этом городе за двенадцать тысяч рублей в течение дня сделает настоящий паспорт?

Чувствую, как в груди просто заколошматило сердце – в какую же я историю вляпался? Тут что-то очень нехорошее. Надо проследить за ней до конца. Почему я не подслушивал все эти ее подозрительные разговоры раньше. Тогда еще – месяц назад, еще даже раньше, на Маврикии, когда появились первые подозрения. С кем вообще я связал свою жизнь?! Что я знаю о ее прошлом? И почему я задаю себе эти вопросы только сейчас?!

Ну, Лена, ну ты даешь! Бывают же на свете гадины!

– Посчитайте, девушка. – Знакомая и милая сердцу интонация барыни, подзывающей служанку.

Ну-ну… Жду вас на улице, донна Хелена.

Бочком по стенке – в предбанник, аккуратненько толкаем эту стеклянную дверцу, и побежали-побежали… Туда – к цветочной палатке. За ней меня не будет видно. Дождусь, пока она не выйдет.

Задерживается.

– Хороший букет выбираешь, мужик. Уважаю. Да – правильно. Можно, кстати, и гипсофилу добавить.

– Чего тебе? – он приветливо улыбнулся.

– Нет-нет, извините, мне просто показалось, что вы в букет хотите бергас добавить. Все верно – гипсофила будет смотреться органичнее. Не понимаю, зачем люди к розам этот веник суют. Я про бергас.

Неловкая ситуация. Отвлек незнакомого человека. Привязался со своими дурацкими советами. Видимо, неспроста прохожие на меня оглядываются. Смотрят, будто хотят чем-то помочь. Иногда улыбаются. Жаль, что рядом зеркала нет.

– А ты, дядя, – да-да с розами который, мог бы и повежливей быть. С каких это пор мы с тобой на «ты»?

– А-а… Согласен. – Он улыбается и отворачивается к продавщице.

Надо же – никакой агрессии. Приятный тип. Вдобавок одет со вкусом. Отличный темно-фиолетовый шарф, хорошие ботинки. Костюм тоже ничего – английская шерсть. Галстук – просто улет! Не все так безнадежно в этом городе. Спасибо, мужчина, что подняли мне настроение. Только «тыкать» не стоило. Но спишем это на волнение перед свиданием.

Вот она! Идет дальше по переулку. Одна. Ленька-свитер остался в кафушнике.

Смотрит на часы. Наверное, прикидывает, сколько у нее времени осталось. Ну да, сейчас меня должны были достричь, потом на массаж – разогревать мышцы, после этого бег по дорожке полчасика. Затем душ, чай и прочее, как раз на все уйдет около двух часов. За это время можно о многом договориться.

Давай, дорогая моя, строй козни, раз пять лет нашей совместной жизни для тебя ничего не значат. Второй паспорт тебе сегодня подвезут, а что дальше будет – посмотрим. Чувствую, кому-то сегодня придется ответить за свою подлость по полной.

Вот, заходит в ресторан.

Проголодалась, наверное. Хорошо, что в этот раз – не в чебуречную.

Спускаюсь следом, вниз, затем направо, мимо опустевшего с приходом ранней весны гардероба. В зале приглушенный свет. Она проходит в одну из кабинок. За перегородкой меня не будет видно – прошмыгну в соседнюю. Официанты, видимо, спят. В ресторане вообще никого. Ну что ж – мне же и лучше.

Аккуратно, бесшумно скольжу через весь зал, огибаю столики так, чтобы она ничего не заподозрила. Бесшумно захожу в соседнюю кабинку. Если вдруг подойдут и спросят, что я буду заказывать, объяснюсь жестами. Слышать мой голос у себя за спиной ей совсем необязательно.

Ждет.

И я жду.

Мне кажется, что я чувствую сквозь перегородку тепло ее тела. Спиной чувствую ее. Закрываю глаза и вижу: она сидит на кровати и медленно поправляет свои светлые локоны. Как она прекрасна! И какая она все-таки подлая…

Он! Это он вошел! Тот остолоп с розами! С моим букетом! Скотина! Подходит к ней!

Не слышно ни слова, только долгая пауза. Не могу больше терпеть! Сейчас ты у меня за все получишь!

Это. Просто. Какой-то. Ужас. Они. Целуются.

Я уже готов броситься на них, но чувствую, как слабеют ноги, сползаю на диван. У меня нет сил не то чтобы разорвать их обоих в клочья, я не могу и звука издать. А они были настолько увлечены друг другом, что и не заметили меня.

Она была увлечена… Моя Лена…

– Я соскучилась.

Нет!

– Мне невыносимо без тебя.

Не ври, уродец!

– Ты прекрасно выглядишь.

Кто?! Он прекрасно выглядит?! Лена, ты что, ослепла?!

– Это были мои слова.

– Прости. Просто мне кажется, что мы с тобой – самая красивая пара.

Лена, как ты можешь! Просто, прости… Какая пошлость!

– Это ты – самая красивая, а я – пара.

Смеешься? А я, между прочим, уже забыл, когда ты так смеялась над моими шутками.

– Ты проголодалась?

– Не очень. А ты?

– Я не хочу есть…

– Могу ли я предположить, чего ты сейчас хочешь?

– Тут и предполагать не надо.

– Тогда пошли! – громким страстным шепотом произносит она.

Я вскакиваю на ноги, чтобы вмешаться в эту отвратительную идиллию, и снова застываю на месте, а потом, как и в первый раз, сползаю на этот проклятый диван. Куда делась моя сила? Что стоят все мои медали, если я сейчас, как мешок картошки, вдавлен в бархатную обивку сиденья и не могу не то чтобы защитить свою честь, а даже расплакаться. Какой кошмар… И опять они меня не увидели. Судьба просто издевается надо мной.

Хотя все-таки это к лучшему, что они не заметили. Я сейчас слишком жалок, чтобы произвести нужное впечатление. Правильно – лучше подождать. Сохраняем спокойствие, как говорится.

Через мгновение я все-таки нашел в себе силы и поплелся за ними по все еще пустому залу ресторана к выходу.

Гардеробная. Крутая лестница наверх. Солнечный свет. Камергерский. Голуби, больше похожие на пыльные батоны с дергающимися клювами. Прохожие, радующиеся яркому апрельскому солнцу. Апрель. Через неделю май. Через неделю мы должны были лететь в Рим. Но нет больше Рима, нет больше Лены, нет больше никого, кроме этих бестолковых неопрятных голубей и истерически-восторженной толпы идиотов, которые, сами того не осознавая, искренне верят, что наступившая весна принесет им новые радости, новую любовь, новых мужей, детей, котиков, песиков, повышение зарплаты, а может – турпутевку в страну услужливых аборигенов, нагревающихся до температуры песка при виде наших туристок. Нет, дурачки. Слабоумные и не видящие дальше собственного носа людишки… Этого всего нет. Потому что нет больше моей Лены. Потому что моя Лена чуть ли не бегом спустилась со своим кривоногим охламоном в подземный переход под Тверской. Потому что, поднявшись на другую сторону улицы, она держала его под руку и размахивала букетом, как какая-то первокурсница, которой только что признались в любви. Чуть ли не подпрыгивала от счастья. Сорокалетняя дура!