Наталья Никитина - Хорошая собака плохой породы не бывает

Ира: Как я и писала в предыдущей главе, выбора между щенком или большой собакой у меня как такового никогда не стояло ни прежде, ни сейчас. Так как планировала с Оушеном учиться кинологии и этологии, то мне изначально нужен был именно щенок. Поэтому тут вопросы я бы адресовала непосредственно Кате. Например, мне бы было страшно, что я не справлюсь со взрослой собакой, у которой до меня был другой хозяин. Существенная ли разница в дрессуре между щенком и взрослой собакой? Возможна ли агрессия со стороны уже взрослой собаки по отношению к новым хозяевам?

Хотя, быть может, мои страхи были бы и напрасны. Но если я все-таки решусь взять взрослую собаку, то хотела бы знать все подводные камни по разнице и воспитанию взрослой собаки.

Катя: Ух, сколько вопросов. А у меня как раз есть опыт адаптации разных взрослых собак, в том числе и у себя.

На фото: эрдельтерьер Аякс. Автор фото: Юлия Сёмуха

Что касается моих собак, то мне повезло взять двух взрослых кобелей породы эрдельтерьер (в разное время). С совершенно разным предыдущим опытом (как сейчас модно говорить, бэкграундом), с разными привычками и подготовкой. Поэтому о них стоит рассказать подробнее.

Первый эрдель, Бим, был, наверное, одной из самых воспитанных и обученных собак, которых я когда-либо знала. Мы брали его у волонтеров общества защиты животных, которые подобрали бедолагу на улице. И даже не смогли до конца выяснить, сколько и каких команд он знал и что он умел. Все, на что у нас хватало фантазии у него просить, он выполнял. Бим ходил по следу, знал команды общего курса дрессировки, отлично выполнял функции сторожа и телохранителя… Ну, может, овец пасти отказался бы, хотя тоже не факт – мы просто не пробовали.

Бим был настолько хорош в своих умениях, что мы не сразу поняли, что он… абсолютно глухой. Его удивительная способность отслеживать мельчайшие нюансы мимики и движений и понимать их позволила прекрасно адаптироваться. С первого дня он чувствовал себя у нас как дома, никакого периода адаптации ему не требовалось.

Увы, глухота была не единственной проблемой – на момент появления у нас Бим уже был неизлечимо болен и прожил с нами всего два года. Видимо, болезнь и была причиной, по которой такой великолепно обученный пес оказался на улице, но это уже вопрос к предыдущим владельцам, которых мы так и не нашли…

О нем я еще расскажу подробнее.

Второй эрдель, Бельмондо, попал к нам в возрасте четырех лет и тоже пристраивался через общество защиты животных. Когда я приехала «на смотрины», он тут же принялся знакомиться, активно виляя хвостом, и… продемонстрировал одну из причин, по которым от него отказались прежние владельцы: едва хозяйка решила оттащить пса, он вдруг грозно рявкнул на нее (зубищи щелкнули в паре сантиметров от запястья, и та еле успела отдернуть руку) и уселся у моих ног. И больше от нас не отходил.

Как выяснилось, с собакой никто толком не занимался. Взяли его как плюшевую игрушку, которая оказалась неожиданно большой и (надо же!) со своим «терьерским» характером, который впоследствии пытались сломать – безуспешно. Собаку отдавали давно, но никто на это чудо не польстился. Обучен он тоже не был – знал только команды «гулять» и «голос».

Не знаю, что повлияло на мое решение – то, что он с первой минуты не отходил от нас, или то, что он был такой вот нелепый, «блондинистый» (очень светлого окраса, необычного для эрделя) и никому не нужный – но из квартиры мы вышли вместе.

Одной из главных заявленных проблем было то, что с ним «невозможно гулять». Он дотаскивал хозяев до ближайшего пустыря, там с него снимали поводок, он носился как хотел, подбегал с видом «я нагулялся», его снова брали на поводок и так же, на буксире, возвращались домой. Да и наш выход из его родного подъезда был фееричен: я, словно флажок, болтающийся на конце поводка, перескакивая через три ступеньки, скатилась с лестницы и едва избежала тесного знакомства с косяком подъездной двери. Но на решение взять собаку это не повлияло.

Если Бим сразу почувствовал себя у нас как дома, то Бельмондо, несмотря на вроде бы благополучное знакомство, смену хозяев переживал тяжело. Целый месяц он почти ничего не ел и слабо реагировал на окружающую действительность. Когда мы с ним переселились на лето на дачу, первые дни он просто сидел на крыльце, понурив голову, совершенно безучастный и апатичный.

Мы даже имя ему долго придумать не могли. Звать «Тобиком», как он именовался у прежних хозяев, было вроде как несолидно, а ничего нового в голову не приходило. Так и числился: «пес», «дружище» и т.п. Пока однажды моя мама не сказала, глядя на него:

– Ну что ты все скучаешь, Бельмондо?

– Почему Бельмондо? – удивилась я.

– Такой же здоровый и белобрысый…

Так и повелось: Бельмондо и Бельмондо. Потом, для удобства, сократили до… тоже Бима.

Постепенно пес привык к тому, что сейчас у него другая «стая», но тут началось новое веселье. Он, во-первых, выбрал меня главным человеком в своей жизни, а во-вторых, решил, что раз предыдущие хозяева исчезли из его жизни, то и я могу невзначай испариться. А потому меня нельзя отпускать ни на шаг. Буквально.

Он телепался следом, куда бы я ни направилась, и если я вдруг отлучалась, например, в магазин, об этом была оповещена вся деревня, потому что он садился возле калитки и выводил горестные рулады, а голосищем его природа не обделила.

Более того, он каким-то образом внушил мысль о возможности моего бесследного исчезновения собаке Элси и котам Максу и Чону, так что моя свита заметно увеличилась в размерах. Наташа, моя сестра, острила, что если возле душевой или туалета, неотрывно глядя на дверь, сидят две собаки и два кота, можно даже не гадать, кто внутри. И если коты еще иногда отлучались по своим делам, то собаки просто превратились в тень.

Кроме того, с какого-то перепугу он вообразил, что мне со всех сторон грозит страшная опасность, а он ниспослан на землю с важной миссией ограждать меня от нее. При этом источником опасности по умолчанию стали считаться все окружающие. Первый раз, когда это обнаружилось на прогулке в лесу, он здорово напугал меня, с рычанием преградив дорогу двум незадачливым собирателям ягод. Я растерялась, потому что понимала, что стоит мне приблизиться – и опасность в его понимании станет еще более реальной и требующей активных действий, а насколько активными будут эти действия, я даже предположить не рискнула. Отозвать его тоже тогда не получилось. И я, развернувшись, побежала в обратном направлении. Это сработало. Пес, убедившись, что я уже далеко от «злоумышленников», рыкнул напоследок и помчался меня догонять.