Пётр Заводчиков - Взрыва не будет

Собаку много раз окликали, она слышала команду:

«Амур, ко мне!». Но подавали команду чужие люди, а её хозяин, вожатый, лежал безмолвно, и она не откликалась на зов, лишь плотнее вжималась в снег возле мёртвого тела.

Конечно, Амура видели и фашисты. Их снайперы вполне могли его убить, но они не стреляли. Может быть, собака просто их не интересовала, а может быть, они ждали, когда к ней попробует подобраться человек.

Так прошёл день. К ночи стало ещё морознее. От холода застывали руки и ноги.

И солдатское сердце не выдержало. Едва луна исчезла за тучами, два бойца выбрались из траншеи и поползли. Те, что остались сзади, видели, как подрагивают, качаются за их спинами винтовки. Потом оба солдата словно растворились в темноте.

Они ползли, зарывались в снег, когда в небе вспыхивали, рассыпаясь звёздами, ракеты. Наконец добрались до собаки, и тот, что полз впереди, протянул руку к её ошейнику. Амур глухо заворчал, щёлкнул зубами. Он решительно не хотел уходить от своего хозяина.

— Давай я, — прошептал второй солдат. — Меня он знает, из нашего ведь отделения.

— Амур, Амур, — тихонько повторил он.

Амур снова заворчал, но уже не так грозно. Голос ему был знаком.

Солдат схватил поводок и пополз назад, таща Амура за собой. Собака упиралась, но ошейник сдавливал ей шею, да и сил после суток, проведённых на лютом морозе, у неё оставалось мало.

К своей траншее подползли, когда уже светало… С трудом перевалили через бруствер. Собака свалилась вслед за бойцами. В землянке ей давали хлеб, отламывали от скудного блокадного пайка. Амур не ел, только выпил несколько глотков воды.

Ещё долго ходил он сам не свой, опустив хвост, и смотрел на всех тоскующими, влажными глазами…

Команда занималась на полянке.

День стоял хмурый и прохладный, несмотря на летнее время.

Девушки сидели на траве, а командир — старший сержант объяснял им тонкости караульной службы.

— Боец Меньшагина! — неожиданно прозвучал приказ. — К старшине Петрову!

Через несколько минут Рита стояла перед старшиной Петровым в закутке, где он устроил свою «канцелярию».

Петров с минуту молча смотрел на неё.

— Так вот, Меньшагина, забирают вас из команды. Курс обучения вы не совсем закончили, да что поделаешь, война. Командир батальона лично приказал.

Голос старшины звучал как-то грустно.

— Не вас первую забирают, — вздохнул он. — Бутыркина и Александрова уже во взводе связи. Велосипедистками. Донесения возят. Вас тоже берут в связь, но приказано выслать с собакой. Значит, работа будет другая.

— Понятно, — сказала Рита.

— Возьмите у писаря документы и отправляйтесь. Счастливо воевать вам, Меньшагина.

Старшина встал из-за стола, подошёл к Рите и тихонько тронул за рукав. То ли смахнул пылинку, то ли погладил. Это уж было совсем не по-уставному.

«Почему это начальство так спешит? Дали бы подготовить девушек получше», — думал старшина.

О разговоре, происходившем накануне в штабе армии, он не знал. А этим разговором и был вызван приказ о Меньшагиной.

— Товарищ майор, — сказали в штабе командиру батальона, приехавшему по срочному вызову, — вы докладывали, что можете организовать связь на передовой с помощью собак.

— Так точно, — подтвердил комбат.

— У нас есть несколько участков, где поддерживать связь пешими посыльными крайне трудно. Особенно под Урицком. Наши позиции противник хорошо просматривает и всё пристрелял. Теряем людей. Можно там использовать ваших собак?

— Можно, — ответил комбат. — Связные собаки не раз действовали в боевой обстановке.

— Тогда быстрее принимайтесь за дело.

…Рите и предстояло работать с собаками на новой линии связи. Комбат сам отбирал для этой линии бойцов. Рита была новичком в части, зато майор знал её как опытного собаковода и потому включил в список.

На командный пункт стрелкового батальона, который стоял против Урицка, Рита пришла вместе с напарником — бойцом Назаровым.

Собаки у них были разные: гончая Кайкер с коричнево-чёрной спиной, порывистая, любопытная, старавшаяся всюду сунуть свой мокрый нос, и несколько медлительная, важная красавица Ретчер — колли, шотландская овчарка с длинной роскошной шерстью, жёлтой на спине и белой на груди.

Рита и Назаров подошли к землянке КП — командного пункта, держа собак на коротких поводках. Комбат-пехотинец недоверчиво оглядел их.

— Эти собаки будут держать связь? — спросил он. — Учтите, надо по открытому месту бежать, через болото. Там ходов сообщения не вырыть. Немец всё видит. Бьёт по людям и по собакам станет бить.

— Понятно, товарищ старший лейтенант, но ведь собака движется быстрее, чем человек. И рост у неё меньше. В собаку куда труднее попасть.

Командир лишь покачал головой и сказал:

— Что ж, работайте, раз пришли.

Ночью боец Назаров ушёл с собаками в роту, а вскоре на командный пункт примчался Кайкер. Рита была в траншее возле землянки, и собака сразу её нашла. Один из бойцов попробовал остановить пса, но добродушный, ласковый Кайкер оскалил зубы и так зарычал, что боец быстро уступил ему дорогу.

— Дружба дружбой, — улыбнулась Рита, — а служба службой. Кайкер службу знает.

Она расстегнула портдепешник — сумочку для письменных сообщений, прикреплённую к ошейнику собаки. Там лежала записка командира роты. Записка была малозначащая, по правде сказать. Ротный, видно, тоже не очень доверял «собачьей связи». Но собаки выдержали проверку.

Между командным пунктом батальона и ротами, конечно, существовала связь и по телефону. В спокойные дни она действовала надёжно, в горячее же время, когда противник вёл сплошной артиллерийский и минометный огонь, связь частенько нарушалась. Телефонисты маскировали провод, но всё равно снаряды рвали его. Да и не всё передашь по телефону. Пакеты по проводам не идут. Раньше их доставляли люди, теперь собаки. Если телефонная связь действовала, из батальона звонили в роту: «К вам пошёл приятель Риты» — это значило: отправили Кайкера. Или: «Послали рыжую» — значит, идёт Ретчер. А через минуту-две следовал обратный звонок: «Ритин приятель уже здесь», «Рыжая пришла».

Четвероногие связисты по нескольку раз в день ходили из батальона в роты, из рот в батальон. Они не пугались выстрелов и разрывов.

Выпал снег, и на собак стали надевать «маскировочные халаты» — полотняные попонки, которые делали их незаметными на поле. Даже на пушистые хвосты надевали колпачки из белой ткани.

Недоверие к связным собакам быстро рассеялось. Командиры не могли нахвалиться ими. Донесения доставлялись в несколько раз быстрее, чем раньше, а главное, прекратились потери солдат-посыльных.