Вернер Фишель - Думают ли животные?

Достаточно взглянуть на рис. 38, чтобы сразу понять, как проходит эксперимент, основанный на использовании этой методики. Перед клеткой обезьяны построена из досок простая, прямоугольная система ходов. Сверху она открыта и по форме немного напоминает подкову со спрямленными углами. Ее концы доходят до решетки клетки, в которой сидит обезьяна.

В ходе опыта в поперечную часть системы ходов кладут яблоко, до которого обезьяна не может дотянуться. Но она получает палку, и у нее появляется возможность подкатить к себе приманку. При этом ей предстоит сделать выбор, по какому ходу катить яблоко — левому или правому. Один из них перегорожен едва заметной решеточкой из тонкой проволоки. На рис. 38 она размещается в левом ходу (от обезьяны). Все это сооружение назвали «экспериментальной установкой с двумя ходами».

Может случиться (и так действительно часто случается), что подопытное животное уже с первой попытки правильно подкатывает яблоко по правому, свободному ходу и затем без труда хватает и съедает его. Но возникает вопрос, а не является ли успех шимпанзе случайным. Для ответа на него решеточку переносят в правый ход. Если обезьяна и теперь изберет правую сторону, то есть повторит то действие, которое в прошлом принесло ей успех, яблока она не получит. В большинстве случаев обезьяна предвидит это и катит яблоко по свободной стороне, пока оно не окажется в пределах досягаемости. Намного интереснее и с научной точки зрения гораздо убедительнее, когда обезьяна начинает неправильно катить яблоко, но очень быстро поправляется. В этом случае шимпанзе некоторое время подталкивает яблоко в ту сторону, которая перегорожена, но вдруг останавливается, откатывает плод назад, а потом по свободному ходу подкатывает его к своей клетке. Именно прекращение действия, начатого без учета возможности достичь успеха, и делает это поведение столь интересным для исследователя. Вероятно, только в этот момент животное, учитывая последствия своих действий, замечает, что в случае их продолжения оно не сможет получить яблока.

Теперь становится очевидным, что шимпанзе не во всех случаях заранее правильно оценивает последствия своих действий. Действие начинается как бы бездумно. Лишь в ходе его осуществления начинает играть роль предстоящий результат; обезьяна замечает, что с помощью избранного ею поведения она не добьется успеха.

В этом месте моего повествования я слышу реплику читателей, которые говорят или хотя бы думают, что нечто аналогичное случалось и с ними. Мне остается только добавить: «И со мной тоже». Начинает вырисовываться нечто сходное между нашим мышлением и тем процессом, который протекает в голове обезьяны. О том, что разница между этими процессами не только велика, но и существенна, станет ясно позднее.

А пока вернемся к опыту с двумя ходами. Он вполне отвечает требованиям, предъявляемым к экспериментальному исследованию понимания обезьян. Его результат будет лишь в том случае достоверным, если условия опыта обеспечивают возможность совершения двух различных действий, из которых лишь одно приносит желаемый результат. Если, несмотря на постоянное изменение условий, животное достаточно часто принимает правильное решение, можно не сомневаться в способности животного понимать обстановку.

Эксперименты, подобные тем, что проводились с палкой или ящиками, можно считать устаревшими. Сегодня мы предъявляем более высокие требования к выводам, которые можно сделать в результате проведения эксперимента. Опыт с двумя ходами в этом отношении выгодно отличается от ранее описанных. И все же в одном отношении и он еще не удовлетворяет нас.

Исследователи, как правило, не уделяли должного внимания количественному анализу наблюдаемых явлений. Для простых задач можно и даже нужно заранее подсчитать, какое количество правильных решений может быть сделано случайно. Мы должны не только знать, что неверное решение имело место «иногда», а правильное «часто», необходимо располагать как можно более точными сведениями об их числе и распределении во времени. Точно подсчитав и измерив все, что делает (или не делает) животное, можно математически обработать полученные данные. Применение современных статистических методов обработки результатов позволяет намного лучше и полнее объяснить рассматриваемые эксперименты. Кроме того, необходимо охватить исследованием как можно большее число особей и затем провести сравнение полученных результатов.

Прошло уже 50 лет, половина столетия, с тех пор как стали известны первые факты, свидетельствующие о том, что шимпанзе, очевидно, понимают некоторые отношения. Это произвело сенсацию. Ранее господствовало мнение, что все животные могут добиться заслуживающих внимания результатов только путем проб и ошибок. Именно к этому типу обучения и сводятся в конце концов все фокусы с животными, которые мы видим в цирке, а также дрессировка собак. «Ошибкам» соответствует такое поведение животного, которое дрессировщик стремится предупредить, за которое он даже наказывает животное. Напротив, желаемое поведение как можно чаще и заметнее вознаграждается. Следует только еще раз подчеркнуть, что непременной предпосылкой для понимания успешного обучения животных является учение Павлова.

Столь впечатляющие первичные решения задач шимпанзе, казалось, говорили о значительном различии между ними, с одной стороны, и всем остальным миром животных — с другой. Высказывалось даже мнение, что эти достижения приближают их к человеку: шимпанзе представляют собой нечто особое в мире животных, первую, так сказать, подготовительную фазу перехода к человеку. Не будем пока ломать голову над тем, насколько справедливо данное утверждение, вернемся к нему позднее. Ограничимся лишь несколькими словами.

Всем известно, что помимо человекообразных существуют многочисленные виды других обезьян. Достаточно назвать хотя бы мартышек, тонкотелых обезьян, павианов, макак, капуцинов, ревунов и грациозных игрунковых обезьян. Противопоставление всех их как «низших обезьян» человекообразным (что позволяют себе некоторые зоопсихологи) биологически не вполне оправданно.

Те, кто несколько десятков лет назад воздавал хвалу шимпанзе и рассматривал их стоящими высоко над всеми животными, следовательно, и над низшими обезьянами, явно не замечали существенных пробелов в тогдашних знаниях. Что, собственно, было в то время достоверно известно об остальных обезьянах, помимо человекообразных? Надо прямо сказать: ничего!