Дмитрий Фатин - Атакующие собаки. Мифы и реальность современной дрессировки

Скажите, какие еще вам нужны примеры и доказательства, чтобы понять всю серьезность вопроса о необходимости подготовки собак для силового задержания?

Процесс обучения и тренировки хорошего четвероногого воина требует от проводника и дрессировщика много сил и средств. Характер собаки играет одну из ключевых ролей. Из трусливой особи хороший специалист подготовит МРСку, ПСку [27] ПС — поисковая собака. , НСку, но это, по определению, невозможно сделать для атакующей собаки.

Если такая собака в момент атаки лает, скалится, рычит, всячески показывает свою злобность, но при этом избегает открытого силового контакта, это явный признак трусости. Трусливая собака с плохо сбалансированной «нервухой» не может быть атакующей! И прикрывать собственную некомпетентность и безынициативность рассуждениями и пустыми словами — не лучший выход из положения.

Жаркий летний день. Несколько десятков девушек и юношей толпятся в ожидании своей очереди на экзамен. Нет, они не поступают в институт и потому не листают нервно тетради с конспектами и не прячут шпаргалки по карманам, а с надеждой смотрят на своих четвероногих воспитанников, мысленно обращаясь к их мохнатому богу, чтобы тот придал их собакам сил и уверенности на предстоящей кусачке.

Экзамен принимает высокий видный полковник, какой-то там начальник какого-то отделения, с регалиями и бравадой во взгляде. Курсантам, в общем-то, все равно, кто он и откуда, главное, что именно он выставляет оценки, и в данный момент на нем «свет сошелся клином». Помощники «полкана» — «двое из ларца», неодинаковых с лица, преподаватели школы, которые на протяжении полугода вдалбливали знания в головы этих учеников.

Пройдет несколько дней, и, получив свои долгожданные дипломы, разношерстная (в прямом и переносном смысле) братия разлетится по просторам необъятной России. Кто-то, вернувшись, напишет рапорт на увольнение и, сдав должность, с содроганием будет вспоминать свою бестолковую службу или учебу. А кто-то выбьется в начальники и сам когда-нибудь приедет в альма-матер для приема экзаменов. Но для начала надо пройти сегодняшнее испытание.

Экзамен начинается. Строгий проверяющий по списку вызывает учеников. Тридцатипятиградусная жара изматывает и зверей, и людей. Собаки не справляются, не могут догнать помощников, а те, в свою очередь, выделывают кренделя, убегая и отбрасывая собак и не давая им кусаться. Полковник раздражен и недоволен. Но сейчас обкатывается норматив, который сочинял он сам с группой таких же уважаемых «специалистов».

Полковник не скупится: «двойки» сыплются как из рога изобилия. В эти мгновения ему и в голову не может прийти, что он ставит «неуд» самому себе. Его бесит абсолютно всё, но больше всего «эти идиоты помощники», которые своими увертками и убеганием не дают собакам укусить. «Не иначе насмотрелись всей этой фатинской лабуды, притащенной в нашу тихую гавань ведомственной кинологии из дурацких западных рингов», — ворчит про себя полковник.

Но все когда-либо заканчивается, и показательная порка всему курсу тоже, наконец, прекращена. Довольный, видимо, собой начальник какого-то там отделения в каком-то там городе направляется к остальным членам комиссии, с которыми вместе прибыл на эту проверку. Еще издалека он пятой точкой чувствует что-то неладное: председатель комиссии и его свита уж больно пристально наблюдают за его приближением.

И как только полковник завершает усердный доклад об «успехах» студентов, старший начальник неожиданно разражается в его адрес несусветной бранью. Достается всем, а в особенности тем, мягко говоря, «идиотам», которые составляли «этот дурацкий норматив». Выводы сделаны…

Но у автора норматива свое мнение на этот счет.

— Неет! Идиоты тут как раз помощники, — рассуждает он, уже сидя в уединении и плюясь теплой водкой. — Это их вина: не могли нормально принять собак!

Еще одна рюмка залпом — и к какому-то там начальнику какого-то там отделения приходит озарение:

— Ну конечно! Для моего норматива мне нужны «классики»!

Помнится, я совершенно случайно в разговоре с одним мною уважаемым специалистом услышал словосочетание «помощники-классики». Попробовал уточнить: кто такие, где тренируются, ареал обитания, фамилии, явки, адреса. Знаю помощников IPO — высший класс работы в рукаве, помощников французского ринга — высший класс работы в костюме. Это эталонная работа, которая никем из специалистов в мире не оспаривается. Думал, имея лицензии помощника в мондиоринге и французском ринге, что знаю о помощниках почти все. Ан нет! Существуют, оказывается, еще какие-то «классики». Судя по термину, там, где они водятся, должен присутствовать и некий вид спорта или норматив, доселе неизвестный и имеющий название «классический». Поскольку разговор у нас шел о работе в костюме, обсуждался ведомственный раздел, то, может, это «классический ринг»? Я ломанулся к компьютеру, набрал в поисковике «классический ринг» — и… ничего; «классическая работа помощник»… и тоже ничего. Что ж за «неведома зверушка»?

Озадаченный столь интригующим названием, стал потихоньку выспрашивать. Вдруг все об этом уже давно знают, а я, дурачок провинциальный, ни о чем таком даже не слышал.

Друзья-товарищи, знакомые и просто приобщившиеся, профессионалы и лузеры смотрели на меня после моих вопросов о классическом ринге и классических помощниках, как на, мягко говоря, не совсем здорового человека. Кто-то задумчиво крутил у виска, кто-то посматривал на мобильник, имея плохо скрываемое желание набрать номер психиатрической бригады и предполагая, что Фатин заработался, а может, и того хуже: стукнулся (стукнули) головой (по голове) где-нибудь на семинаре.

В опасных расспросах, грозивших мне долгим лечением в «Ганнушкино» [28] «Ганнушкино» — просторечное название Психиатрической клинической больницы № 4 им. П. Б. Ганнушкина в Москве. или на «Канатчиковой даче» [29] «Канатчикова дача» — просторечное название Московской психиатрической клинической больницы № 1 им. Н. А. Алексеева. , прошло несколько месяцев. Я уж было потерял всякую надежду познать классическую работу помощника в классическом ринге, и тут, как всегда и бывает, вмешалось провидение.

В 2010 году в Смоленске на выставке Российского союза владельцев немецкой овчарки я встретил своего старинного друга и наставника Сергея Николаевича Бондарева. Обсудив насущные вопросы и дела сердечные, обмолвился мимоходом о классиках. И, о чудо, Бондарев воскликнул: «Я знаю, кто это!» В сей благословенный миг затрезвонили небесные колокола, на меня спустилась благодать неземная, и, открыв рот, я с упоением внимал.