Дмитрий Фатин - Атакующие собаки. Мифы и реальность современной дрессировки

Потом понеслась круговерть: просто выходил на исходную, выслушивал задачу и работал. Мавуанга говорил, хорошо или плохо был выполнен элемент, и работа продолжалась.

Больше всего сил отнимали тренировки всухую, без собак. С них начиналось каждое занятие. Долго и нудно, причем в дресскостюме. Дыхания не хватало, ведь во время работы с собакой повторяешь элемент от силы два-три раза, а здесь — сотни раз без отдыха и перерыва. А хитрец Мавуанга, видя, что я работаю из последних сил, предлагал сделать паузу, но было видно, что испытывает на прочность. То водички принесет, то сока, а сам смотрит на реакцию. Хотелось сказать ему, что эти трюки я и сам неоднократно проделывал в армии, проверяя на прочность молодняк, но я лишь посмеивался про себя и продолжал тренировку.

Вернусь назад. В первый день Херве пригласил двенадцать собак третьего уровня. Наваляв меня с Жоки, он предоставил полную свободу действий. Это был живой конвейер, где одна за другой шли собаки и одно за другим шли мои падения. Столько раз в жизни от собак я не падал никогда. И падал лишь потому, что старался смягчить вход. Как в мондио. Но здесь была другая техника и другие задачи. Кстати, напропускал и напроваливал собак немало. Техника работы другая, им неизвестная, вот и пролетали они, обманутые, мимо одна за другой. Но собаки учились гораздо быстрее меня, а следовательно, падения мои продолжались.

Итак, проверив меня на прочность, Херве приступил к нормальным тренировкам. Теперь он стоял возле меня и внимательно следил за всеми действиями, подсказывая по ходу тренировки, на что обратить внимание, что сделано не так. Его манера тренинга была мне близка: он не говорил, что вот это опасное движение, а вот здесь можно покалечиться. Здоровье помощника никого не интересует. Примешь несколько десятков раз неправильно и больно для себя — и либо не встанешь в очередной раз, либо начнешь думать и работать, как надо. Отсюда и работа всухую, и отработка движений, их чистоты и скорости. Это правильно, на этом основаны многие единоборства. Сам Мавуанга занимался долго тайским боксом, поэтому мы хорошо понимали друг друга.

Через три дня что-то начало получаться. Но кое-что упорно не шло. Если я злился и раз за разом не мог повторить элемент, тренер в приказном порядке делал паузу, чтобы дать мне успокоиться и собраться с мыслями. В такие моменты я садился на траву, закрывал глаза и думал о чем-нибудь постороннем, например, о красивых русских девчонках, коих так не хватало в дождливой нерадостной парижской весне 2010 года. Десяти минут таких раздумий было достаточно.

Двигаясь гораздо быстрее Херве, я все равно не успевал. Никак не мог рассчитать момент выбега из-под собаки. Не видел собаку и не понимал, когда этот момент наступит. И вот, наконец, наступил миг, когда я пропустил на фронтальной атаке Атоса — собаку Херве, с которой он выступает. Очень скоростной пес, чем-то напоминающий Жоки, только более опытный и работающий по всему телу.

Я стоял до последнего мгновения на фронтальной атаке, потом начал смещаться немного влево. Сделал два небольших шага и увидел взгляд Атоса. Все происходило как в замедленной съемке. Атос не поверил, что я смещаюсь влево, и шел по линии, ожидая моего движения назад. Я же в последний момент просто сделал небольшой шажок по ходу своего движения, и он прошел мимо. Я сам не осознал, что произошло. Это было неожиданно для меня. Впервые на четвертый день тренировок я провалил собаку, видя ее глаза, и сделал это осознанно, не силой ног, а именно неуловимым движением.

Мы продолжили занятия, и на лобовой с пистолетом я снова проделал этот трюк. Здесь уже не выдержали нервы у Мавуанги, и он попросил повторить мою хитрость. Херве не мог поверить, что его сверхопытный Атос, участник финала Кубка Франции, два раза пролетел мимо. Последующие два пуска снова были для меня удачными. Херве развел руками и произнес: «Дмитрий, вери-вери гуд джоб (очень-очень хорошая работа)!» Потом мне не раз говорили хорошие слова разные тренеры и ЧА, но именно в это мгновение я был на седьмом небе от счастья. Произошедшее не было случайностью: я видел собаку и мог ее обмануть. Это был момент триумфа, победы над самим собой, над болью, над усталостью, над внутренним раздражением. Раздражением от сотен неудачных повторений, от собственной неуклюжести и неповоротливости, когда не хватало миллиметров, чтобы уйти от собаки.

Когда я ехал во Францию, надеялся, что мне покажут какую-то особую технику и я смогу дурачить всех собак как ЧА французского ринга. Но все оказалось проще и тривиальнее. Пришло понимание, что пахота, работа, техника ничего не стоят без физухи, воли, желания, стремления и… собак. Да каких собак! Не собаки, а сплошной восторг!

Так день за днем, шаг за шагом постепенно наращивая объем задач, мы продвигались к намеченной цели — аттестации. Я ждал этого дня и одновременно его отодвигал, понимая, что вот еще бы пару-тройку дней на тренинг, хоть немного, ведь еще не все получается, но, увы… День настал.

С утра меня забрали из гостиницы, и мы поехали в клуб, где нас должна была ожидать комиссия во главе с Марком Виллайном, ответственным секретарем по подготовке и аттестации ЧА во Франции. Великолепное поле клуба, подстриженная травка, все выкрашено, идеальная площадка для работы. Проводником был постоянный комиссар рингов и судья Дени. В течение двух часов продолжалась работа на трех собаках разного уровня. Не буду утомлять малоинтересными подробностями сдачи, в общем, я был аттестован и в торжественной обстановке получил из рук Марка Виллайна свидетельство, которое дает мне право работать на любых площадках Франции и даже иметь свою практику [35] Автор книги — первый и единственный обладатель свидетельства человека атаки французского ринга в России. .

В этот же вечер уехал снова на занятия в Париж. Мавуанга встретил меня на вокзале, прочитал свидетельство и расцвел в улыбке. К тому моменту прошло почти десять дней тренировок, и начался обычный в таких случаях регресс. Вначале кажется, что все получается, ты поймал технику, и теперь любая собака будет провалена. Но усталость накапливалась, реакция была уже не та, движения замедлялись, должной концентрации не было, а значит, участились травмы и неудачи в работе.

Теперь расскажу, как мы ездили на селекционы ЧА. Клубы, где проводятся отборочные, разнятся и по материальной базе, и по внешнему виду, и по размерам, но объединяет их всех французский ринг. Мы с командой Мавуанги (человек пятнадцать: пятеро участников и болельщики) приехали на соревнования. Со всеми собаками-участниками я работал на тренировках. Было очень интересно посмотреть, как сработают люди атаки, имеющие третий уровень, под этих же собак.