Дмитрий Фатин - Атакующие собаки. Мифы и реальность современной дрессировки

Поиск, облайка и конвой. Прибежал, лает, стою спокойно, без провокаций, жду судью. Пес лежит у ноги, тесно прижавшись. Убежать без отпихивания будет сложно, но здесь лучше не убежать, чем накосячить. Жду команду на побег. Судья дает знак, рывок с выстрелом вверх, пес пришел сразу. Я не украл у него ни метра. Продолжаю тащить его на ноге. Трамбет. Проводник дает команду собаке, я замер, стою. Подходит проводник, забирает пистолет, стою, жду сигнала судьи на движение. Маршрут определен заранее. Судья кивает головой. Иду, слежу за собакой, она идет задним конвоем, головой подпирает мне между ног, затираю пса. Могу убежать, оставив ему руку, но здесь необходимо сделать три разных побега, показав свою технику. Позиционирую ему ногу и резко делаю рывок, два метра — и пес в хватке. Ладно, хоть это. Снова тащу его за собой. Трамбет, команда. Замер — отпустил. Снова смотрю на судью, тот кивает. Иду дальше. Еще две попытки побега. Теперь хочу убежать спиной вперед, кручу его туда-сюда, смотрю на него, перевел перед собой, немного потеснил и тут же бегу спиной вперед от него, он делает стремительный разворот — и снова злосчастных два метра. Негусто. Все повторяется вновь, но теперь делаю свой излюбленный трюк: во время движения прислоняю собаку к руке, немного убираю тело и, выдернув руку, убегаю — пять метров. Вот это уже хлеб, вот это дело. Тащу. Трамбет. Команда, отпуск, сигнал.

Иду. Команда на остановку, проводник забирает собаку. Мое любимое упражнение закончено.

Переходим к догону. Не люблю догоны, особенно когда травмированы ноги. Обозначился, бегу. Сигнал на пуск, собака пошла. Ускоряюсь, перед входом немного притормаживаю, чтобы смягчить вход, загруз, команда, сигнал, бегу к судье. Говорит, что слабая скорость на убегании, а так нормально. Ладно, хоть такая скорость, нога начинает давать о себе знать.

Охрана вещи. Три попытки. Не люблю это упражнение. Питон говорил, что из сотни помощников лишь пара-тройка его делает хорошо. Очевидно, я не один из них. Средний балл. Жаль. Но я знал, что так и будет.

Прерванная атака. Приближается пес — угроза, барраж, позиционирую ногу, свисток — прошел мимо. Стою, замер. Балл хороший. Все. Дают сигнал на окончание выступления.

Еще не совсем понял, что все закончилось и я сдал. Прошел селекцион, а значит, стал первым русским за всю историю французского ринга, кто имеет право работать на соревнованиях во Франции.

Что-то получилось очень хорошо, что-то могло быть и лучше. Самое главное, не сделал грубых ошибок. Задачу себе поставил четко: отработать ровно, без фанатизма. В конечном итоге так и случилось. Это позволило мне занять второе место по итогам конкурса, уступив лидеру всего девять сотых балла. Группа была вся очень сильная, французы работали на загляденье, кто-то сумел справиться с предстартовым волнением, а кто-то нет, но селекцион прошли все.

На награждении нам вручили оценочные листы, подписанные жюри, и рабочие книжки помощников французского ринга. Марк Виллайн заполнил специальные формуляры и отправил в Федерацию для выдачи четырехгодичной лицензии каждому homme d'attaque, который прошел селекцион. Через пару месяцев я получил свою лицензию по почте.

В качестве преамбулы.

— Папа, у нас сегодня в школе был урок по работе СМИ. Вот ты, например, знаешь, что такое «неинформированность» и «безучастие»?

— Я не знаю, мне по фигу!

Как-то ко мне пришли ведомственный кинолог и его супруга, они служат вместе. Разговорились, посмотрели видеоролики различной работы собак в защите. Я показывал гостям собак IPO, разнообразных рингов, после чего спросил, а что, собственно говоря, они хотят. Ответ был прост и лаконичен: «Мы хотим научиться тому, что вы нам сможете преподать». Начало показалось мне весьма обнадеживающим.

На следующий день, прихватив с собой костюм и несколько трещоток, приехал к ним в подразделение. Работать предстояло с семилетним доберманом, который был единственным кусачим среди трех десятков собак. Немного поупражнялись с ним на привязи, показывая разнообразные места укусов, после чего проводник изъявил желание попробовать своего питомца во фронтальной атаке.

Работали на дистанции сорок метров. Подпустив добера на пару метров, я сделал небольшое движение ему навстречу, но в последний момент сместился в правую сторону, уходя по касательной. Он пролетел мимо, щелкнув зубами в пяти сантиметрах от моего левого бока. Я развернулся лицом к собаке и провел блокировку трещоткой. Пес прыгнул, я сделал короткое круговое движение вокруг своей оси и пропустил его мимо себя. Снова сделал блокировку, откинул собаку трещоткой, продолжая все время движение по кругу, заходя собаке за хвост. Не позволял псу набирать скорость для атаки, несколько раз во время его прыжков убирал его корпус, спихивая в воздухе левой рукой. Через 12–15 секунд такой работы лапы собаки стали подкашиваться, она начала уставать, но продолжала свои безуспешные попытки произвести хватку. Через 20–25 секунд пес начал гаснуть, атаки становились все менее экспрессивными. Отдал ему руку, чтобы подкрепить старания. Продержавшись несколько секунд на хватке, пес отпустил и отошел в сторону. Он очень сильно устал, был заметно потерян и смущен такой работой помощника. Как и его проводник.

С этой собакой работали много. Она ставилась на рукав, но были помощники, которые работали с ней в костюме. До сей поры никогда ничего подобного с этим добером не случалось, а его использовали на всех «показухах». Мне пес понравился: он, столкнувшись с неведомой доселе работой помощника, когда тот не подставляется, а соперничает с ним, не ушел от конфликта, боролся, но его умения не хватило, чтобы одолеть человека в противостоянии. Эту собаку можно было сравнить с деревенским детиной, который размахивает своими огромными кулачищами, промахивается, устает, вновь кидается в атаку, при этом не наносит своему противнику абсолютно никакого вреда, в конце концов силы его иссякают, и он падает навзничь. Прошу заметить, не от встречного удара, а от собственного бессилия и отсутствия даже элементарного понятия об искусстве рукопашного боя.