Данило Майнарди - Собака и лисица

Играл Кочис и с людьми, но с незнакомыми вел себя крайне осторожно. С самого раннего возраста лисенок научился распознавать Барилли и членов его семьи. При встречах с ними он всегда радостно лаял и вел себя точно так, как при встрече со знакомыми собаками. Когда же появлялись чужие люди, лисенок немедленно прятался, почти не проявляя любопытства к вновь прибывшим. Приблизиться к нему в это время было очень трудно. Словом, хотя лисенок и приобщился к обществу людей посредством запечатления, он все же хорошо различал людей знакомых и незнакомых. Такое поведение вообще свойственно лисицам, чем они и отличаются от собак, которые в целом более податливы и склонны к установлению новых знакомств.

В некотором смысле можно было бы признать, что те различия между Кочисом и Блюе, которые мы наблюдали при освоении ими всякой новой среды, сказались и в отношениях этих животных к незнакомым им людям.

Как ни странно, но Кочис всегда был доверчив и дружелюбно настроен к детям.

Став взрослым, Кочис всегда оказывался в зависимом положении среди собак. На фотографии отчетливо видно, как старая сука породы пинчер взбирается на Кочиса, чтобы доказать свое превосходство над ним.

Мы уже могли убедиться, что во время игр животные используют в непринужденной обстановке самые различные движения и повадки, характерные для их «всамделишнего» поведения. Когда же речь идет о молодняке, игра обычно предвосхищает появление таких повадок.

Однако существуют определенные движения, которые можно увидеть только во время игр; такова, например, специальная поза приглашения к игре, в которой собака слегка приседает на передние лапы, прогибает спину, смотрит в упор на приглашаемое к игре животное и повиливает при этом хвостом. Эта поза хорошо знакома всем, кто имел когда-либо дело со щенками.

Специалисты, изучающие эволюцию языка животных, придают большое значение подобным позам. Действительно, речь идет о редчайшем случае «метаобщения» у животных. В этой связи уместно вспомнить свиней, которые, как мне кажется, особенно активно прибегают к метасигналу «приглашение к игре». В стаде свиней можно наблюдать два способа соперничества между особями, причем один способ может очень быстро смениться другим. Первый тип борьбы за превосходство в стаде начинается с ритуальных попыток укусить соперника в шею и заканчивается, как правило, тем, что победитель впивается клыками в шею побежденного. Второй тип борьбы носит чисто игровой характер и тоже выглядит как попытка укусить соперника в шею. Но такой попытке предшествует метасигнал, предупреждающий партнера о том, что все последующие действия нападающего будут не всамделишные. Приглашение к игре у свиней сопровождается беготней животных по кругу. Но всякий раз, когда свиньи склонны прекратить игру, они оповещают об этом друг друга – и это очень важно подчеркнуть – посредством метасигнала. Игра разом прекращается.

Молодые петухи тоже любят устраивать игровые поединки, и у них тоже имеется свой метасигнал, который до странного похож на метасигнал начала игры у свиней: беготня по кругу, сопровождаемая особым похлопыванием крыльями.

К кошкам, в отличие от собак, входивших в его окружение, Кочис относился как к возможной добыче.

Характерные «балетные пируэты» Кочиса и пинчера, за которыми Блюе наблюдает из конуры.

А существует ли метаязык у собак? Я бы ответил на этот вопрос утвердительно, несмотря на то, что собачьи игры часто ограничиваются проявлениями превосходства и подчиненности со стороны тех или иных ее участников. Но верно и то, что в ходе игры собаки то и дело меняются ролями, так что подобные проявления агрессивности и подчинения не принимаются всерьез, являясь элементами игры. Когда же мои мысли обращаются к Кочису, то тут я не чувствую себя так уверенно, поскольку, как уже было сказано, для лисенка игра неизменно заканчивалась поражением и проявлениями подчиненного поведения. Означает ли это, что лисицы не способны к метаобщению?

Заканчивая эту главу, я вижу, как много еще остается невыясненных вопросов. Пока ясно лишь одно: почти все берет начало от игры, но не все заканчивается игрой. Прерванные нити будут постепенно найдены одна за другой и вновь переплетутся. Вот оно, наконец, нужное слово – «переплетение»! Оно заменит слишком уж упрощенный образ «лестницы», которым я ранее воспользовался. Но прежде мы поговорим об одомашнивании животных, о гибридизации и еще кое о чем, а затем уж я вернусь к образу пальцев руки или перьев павлиньего хвоста и попытаюсь увязать и переплести все разбегающиеся нити. Иными словами, постараюсь изложить истинную суть истории собаки и лисицы.

Когда осенью выжимают собранный виноград, сколько налетает мошкары, привлеченной терпким запахом молодого, начавшего бродить вина! Нередко ее можно видеть над дольками лимона, оставленными на холодильнике, над недопитым стаканом сока. Мошкару привлекает запах сладкого, и она тучами появляется неизвестно откуда. Это дрозофила, очень важное для науки насекомое, которое заслуживает того, чтобы мы назвали его полным латинским именем Drosophilamelanogaster. Крохотная вездесущая плодовая мушка является диким прародителем лабораторного животного, а вернее многих лабораторных животных, коим имя дрозофилы. Их огромное множество – с красными или белыми глазками, с черным тельцем, поросшим щетинками или без оных, с прозрачными крылышками или даже вовсе без крыльев. Словом, здесь большое разнообразие форм при их общем единообразии, что как раз и является отличительной особенностью многих одомашненных животных.

Но почему, приступая к теме, посвященной одомашниванию животных, мы завели разговор о насекомых? Столь необычный и своеобразный прием в какой-то мере объясним. Дело в том, что мне хотелось бы, если удастся, проделать вместе с читателем одно сложное упражнение, которое можно было бы назвать «упражнением на отрыв». Как раз дрозофила может сослужить нам здесь хорошую службу и помочь сделать первые шаги в этом упражнении.