Телепорт

— Марина, Костя! Теперь дело за вами. — Быстро опьяневший Иваныч припомнил что и жена прямо-таки обязана забеременеть. Он выпил и пошёл спать. Роза хотела помочь дойти до спальни, но…

Юля подскочила к шатающемуся отцу, как уже было несколько раз в детстве, в юношестве, подлезла ему подмышку и повела спать.

— Ляж со мной, Марин. — Он уже не разбирал кто с ним. — Кровать широка, усыпишь меня и иди до Кости…. Он мне нравится.

Энергетика, сказанного растревожила душу Юле. Она поняла, почему он никогда не просил об этом маму, только её, Юлю, уговаривал провести на свою постель. А теперь считая её за маму, у которой есть возможность снять возбуждение, называл Мариной. Значит каким бы пьяным ни был, он подсознательно оберегал супругу. Иваныч сильно притянул женское тело к себе, уткнулся носом в ложбинку. Громко вздохнув, мгновенно уснул.

Юля поглаживала его пахнущие солёной водой волосы, пробиваясь сквозь алкогольную блокаду к подсознанию опять внушала методы лечения. Не заметила, как сама уснула. Разбудил её Дима, послав мыслеграмму.

Третье утро подряд пропустила Марина занятия йогой. А всё из-за ночных посиделок сегодня, затем раздумий насчёт беременности дочери. Ей охота было посоветоваться с мужем, но он сильно расслабился, налёг на спиртное. Она вспомнила как выводила его из запоя в первые годы после Чернобыля. Сейчас резко соскочила, накинула на плечи халат. Сходив на кухню, попросила у Розалины рассола и рюмку водки, понесла всё мужу.

Иваныч во сне поскидывал все подушки и простыню. Семейные трусы его перекрутились вокруг таза, из-под них выглядывал пенис.

«Когда я его видела последний раз? Да после командировки, чёрт бы её побрал! Какой же он сейчас сморщенный и не приглядный. Какой же он был мощный в юности! Господи! Что можно сделать? Подскажи! Умоляю!»

Она разбудила супруга. Иваныч похмелившись, сразу побежал по зову физиологии. Через несколько минут, вернувшись в номер, он застал Марину лежащей на его постели.

— Ляг, Кость. Юля говорит, что нужно сводить тебя к местным шаманам. Я тоже так считаю. И настаиваю, чтобы ты, мой любимый муж, прекратил злоупотреблять.

Она придвинулась к нему, притянула его сопротивляющееся тело к себе. Поцеловала в уста. Колючие, пропахшие перегаром.

Иваныч опешив не знал, что сказать, что сделать. Его орган, как он помнит, функционировал всего восемь лет из сорока девяти. Ладно двенадцать лет детства, но после стольких лет атрофированности….

— Любимая. Я уже говорил: нужно моё сердце — бери, почка — пожалуйста. Если ты говоришь лечиться, не пить — всё для тебя!

Марина быстро обнажилась.

— Ляг на меня…, просто полежи на мне. Я так соскучилась по тебе, мой родной…. О-о-о-о, Боже ты мой! Как приятно. Лежи, не шевелись, я сама.

Марина охватила таз мужа ногами и начала подмахивать, стараясь тереться промежностью о болтающийся отросток. Подкидывая тело мужа всё выше, попросила помять груди. Опять царапая её лицо щетиной, впиваясь в любимые губы, Иваныч ласкал груди, как она любила в молодости. Тот оргазм служащий стартом окончательному блаженству, сковал тело Марины.

Всё! Теперь ей нужно было настоящее стимулирование.

— Кость! Извини. Мне надо к Костику.

— Конечно, любимая. Беги.

Ю-Ко уже давно проснулась, слышала все мыслеграммы родителей. Поменяла тело на свежее, без следов алкоголя. Обнажённую маму встретила, притворившись спящей.

Марина легла рядом с мужчиной, который мгновенно «проснулся», начал целовать, мять груди.

— Лежать, не шевелиться! — Знакомая интонация не оставляла попытки противиться.

Мужчина, опустившись на пол, встал у кровати на колени. Притянув ноги женщины к краю, начал делать куни. Те соки, которые появились при «мастурбации» с супругом, омочили не только вульву, но и ягодицы с бёдрами. Вылизывания этих мест, фрикции пальцами в соседних дырочках, натянули тетиву.

Ю-Ко чувствуя свой и мамин напряг, ввела пенис в жар влагалища. Спусковой крючок арбалета отпустил тетиву. Стрела пробила два тела, сковала их параличом.

— Тебе надо лежать. — Приказала Ю-Ко, затыкая щёлку тампоном. — Полчаса. Хорошо?

— Кого же ты мне напоминаешь своим командным голосом? Страшно и приятно одновременно. Кого?

— Я ж откуда знаю, твоих знакомых. Может из сериалов кого-то? Йогу делала? Такая возбуждённая прибежала?

— Йогу? Да, да! Какие планы, кавалер? — Марина не подпускала к своей интимной жизни посторонних, а Костика она считала посторонним. Да, просто осеменителем.

— Ну пока ещё не беременна — спрыгнем на парашюте. Потом ещё полетаем на параплане. — Ю-Ко, накручивала мамины локоны на палец, как делала всегда с малого детства, когда лежала рядом с ней на постели или диване. Оттягивая прядь волос, начиная от кончиков, вертела ладонью, собирая локон на палец-папильотку, навертев одну прядь, бралась за следующую.

— Это наверно дорого….

— Я достаточно богат, чтобы позаботиться о своей женщине…. Не так как Дима, но нам на отпуск хватит.

Прислушиваясь к его голосу, Марина старалась уловить знакомый тембр, знакомые фразы, вот…. Вот…. Что-то очень близкое в этих моментах. Что? Она бросила мучиться сомнениями, переключилась на вопросы о нём самом. Как ни странно, она не хотела знать о мужчине ничего. Кто он, чей родственник, женат, есть ли у него дети. Зачем ей это? Он всего лишь носитель семени. Пусть мужчина, но он в подмётки не годится её Косте в молодости. А потенцию мужа она восстановит. Марина не уверена в сроках, но уверена в исходе.

Иваныч с дочерью и зятем на катере поплыли к рыбным местам, а тело Костика заняло сознание Дмитрия, так, как только у него был опыт прыжков. Он и Марина на машине поехали на аэродром где взлетают самолёты местных авиалиний. Показав корочку, свидетельствующую о прыжках, о том, что сам может быть инструктором, договорился об одном парном прыжке. Подписав бумаги, перекладывающие все риски на него самого, Костик и женщина прошли в ангар где складывались парашюты.

Если за себя Ди-Ко не волновался, то за Марину очень. Поэтому скрупулёзно сам сложил ранцы — основной и запасной, проверил ремни амуниции. Час ушёл на подгонку, на инструктаж женщины.

Марина удивилась своему бесстрашию, когда открылся люк десантирования. Скреплённая ремнями с мужчиной, подошла к краю, взглянула вниз. Костик что-то ей говорил, но за гулами турбин, ветра, в шлеме ничего не поняла, просто улыбнулась повернув лицо к мужчине. Он поцеловал её в губы и ясно произнёс:

— Давай, мамочка, давай. Прыгаем!

Делая шаг в пустоту, она поняла — ЮЛЯ. Вот кого он напоминает. И назвал мамочкой! Как так? Но раздумывать было уже поздно. Они падали, оставляя шум самолёта вверху. Затем рывок расправляющихся строп, хлопок купола. Даже ветер перестал мешать. Удивительные ощущения свободного парения с возможностью осматривать окрестности.