Рената Башарова - Исповедь бандерши. 100 оттенков любви за деньги

Озабоченные тетки, вечно спешащие, унылые, совсем не интересные.

В общем — сразила она меня наповал. Окончательно и бесповоротно.

Я попросилась позвонить от нее, но после звонка на свидание так и не побежала. Захотелось остаться с ней, в уютной кухне, с упоением слушая ее красивую речь.

В дальнейшем я ее просто подвергла преследованию. Ходила за ней хвостом, заявлялась в гости, не думая о приличиях.

Да и не знала я, что такое приличия, до встречи с ней! Не учили. Она безмерно удивлялась, как можно быть такой «темной»? Прожить пятнадцать лет на свете и не знать элементарных вещей?

Я ее, конечно, забавляла. Но, забавляясь, она таки вбивала в мою голову: что такое хорошо, а что такое плохо. В конце концов ей пришлось меня покрестить. А то непонятно, ходит за ней сопливая девчонка, кто она?

Максим Горький, например, пишет, что всем хорошим в себе он обязан книгам. А я вот — моей многомудрой крестной.

Многомудрая крестная достала из шкафа две чашки, сняла с крючка над рабочим столом кухни медную джезву.

А пока она готовит кофе, внимательно следя за процессом, чтоб не проворонить ответственный момент снятия напитка с огня…

Позвольте вам наконец-то представиться.

Зовут меня Юля, как вы уже, наверное, догадались. Восемнадцатилетие я отметила совсем недавно. И закрепила это событие выбором весьма необычной профессии. Хотя… А что в ней необычайного? Она древнейшая. Ну, я думаю, вы поняли, о чем я.

Живу я вместе с вечно недовольной мной мамой и старенькой бабушкой в двухкомнатной квартире, на окраине большого города. В доме нашем — непрерывная война. Никак не может смириться моя матушка с моим характером и выбранным мной образом жизни. Бабуля — божий одуванчик, правда совсем-совсем древний одуванчик. Все пытается нас примирить, горемычная. Отца у меня нет. Даже в метрике там, где должны быть его данные, — прочерк. И этот прочерк был очень долго предметом моих детских страданий. Потом ничего, привыкла, даже научилась шутить по этому поводу. И еще один член семейства — рыжий котеночек Пусик. Красавец и умница. Единственный мужчина в нашем «бабьем царстве».

Тетя Ира поставила передо мной дымящуюся чашку.

Я затарахтела о вчерашнем, ибо на ее высказывание ответить мне было нечего.

— Вы ж не знаете, что вчера было! Днем я послала его подальше, а потом вспомнила: он же мне деньги должен! Позвонила ему домой, говорю — сто долларов готовь. Тут по параллельному аппарату голос обманутой женушки:

— Ничего он тебе не должен, считай, что заплатила мне за то, что в спальне, мол, моей, супружеской, кувыркались! Каково, а? Она его еще и защищает! — возмущенно пропищала я.

— А что ты хотела? Женщина прожила с паршивцем двадцать лет. И он для нее уже давным-давно стал родственником. Как правило, после стольких лет брака в таких ситуациях чувствуют вовсе не ревность, как ты думаешь. Это обычный страх потерять кормильца, — объяснила тетя Ира.

Потрогав мокрый нос подбежавшей собачки, я продолжила:

— Я, понятно, не стерпела, зашла к Лехе-соседу, хряпнули коньяка и пошли на разборки.

— Он, поди, и дверь не открыл? — почти утвердительно спросила крестная.

— Да, забздел… А вы откуда знаете?

— А я ж шаман, — шутливо отозвалась она, доставая из холодильника еду для мокроносого пса. А то и нас съест, вон как кружит вокруг!

Шаманом ее называла Любка, дочка. То есть не совсем и дочка. Любаня была дочерью брата первого мужа тети Иры… Поняли? Я тоже не сразу въехала! Так вот, брат бывшего мужа, то бишь родной папашка Любки, вел жизнь развеселую, удалую и бесцельную. Был падок на наркотики и выпивку. И однажды в пьяном угаре и «забецал» Любаню, сам о том не догадываясь. А когда миновало девять месяцев, в один прекрасный или не очень день, он нежданно-негаданно разжился наследницей… Не менее удалая мамашка девочки попросту подбросила ее нерадивому папаше. А папаня вскоре «приказал долго жить», и девочку удочерила его невестка, наша тетя Ира… Итак, тетю Иру мы называли шаманом за ее способность прогнозировать наши романы да и вообще события. И ей чрезвычайно нравилось это прозвище.

— Так вот, мы такой крик подняли с Лехой, что те наряд вызвали! Благо мы вовремя покинули поле боя. Когда отошли уже, остановились покурить, глядь — менты! В общем, стыд мне и позор. Я, значит, заплатила ему! — причитала я. — Все, все бывает в гнусном свете, но гнусней всего, когда не мужик платит, а наоборот. Противно на себя смотреть прямо…

— Да и сто долларов жалко, — подначила тетя Ира.

А вот сто долларов действительно было жалко. И потому что последние, и потому что достались они мне просто чудесным образом. Просто свалились на голову. И самое главное, дал хороший человек, а я этому старому козлу одолжила: факт возмутительный!

Да — это был фарт. Деньги упали с неба манной небесной! Итак, вечер, воскресенье, совсем не рыбный день в нашем баре, в топлес-баре. Я работала уже четвертый месяц подряд почти без выходных. Тогда, десять лет назад, такие бары только появились. В нашем большом городе это был второй. Народу — тьма! Голые сиськи были еще в диковинку, и посему хозяева нам, девчонкам, выходных не давали. Чтоб не загуливали с клиентами налево, обкрадывая начальство и устраивая себе личную жизнь, и чтоб боялись место потерять. Каждый выходной — сто баксов. Плати и гуляй. Однако! Дорого…

На улице накрапывает осенний дождь. Ни одна живая душа не изъявляет желания зайти к нам на огонек. Мы даже музыку не включаем. Я вышла из гримерки и села с чашкой чая за барную стойку. Не успела и глотка сделать — вошли двое. Наши танцовщицы засуетились, включили музыку. Начали шоу. А я сижу себе: не танцевала в тот день. Как это называлось, работала просто «девочкой»: торговала мордой и тащила дядек в апартаменты.

Они присели рядом, один сразу заговорил со мной. Что да как, чего такая молодая и красивая, мол, скучает. Я заявляю — консумация, то есть беседа с клиентом, у нас платная. Тут он предлагает мне:

— А бросай ты эту работу, поехали с нами на дискотеку! Я вообще-то такие места не посещаю. Зашли так, из любопытства.

Тут я повернулась к нему — симпатичный, но не молодой, лет тридцать, и говорю:

— Не могу, мой выходной сто баксов стоит.

— Слушай, ты молодая, а такая жадная до денег, фу! — скривился он. — Ладно, все понятно с тобой… — И отвернулся.

— Да не мне, а хозяевам я должна сто баксов, нет у нас выходных, понимаешь? — оправдываюсь зачем-то.

— Как? А ну держи, — достал понятливый мужчина сто баксов. — Иди, отдай и отдыхай! Маленькая ты еще для этой работы.

Я растерялась. Взяла и молчу, глазами делаю знаки, чтоб потише говорил.

— Если администратор деньги увидит, с работы выгонят, — испуганно шепчу благодетелю.