Irizka2 - Трава, трава у дома

– Подожди, подожди, не надо, – рыдал Кай, отчаянно отбиваясь.

Финн чувствовал его страх, видел, что тот не готов к первой и такой поспешной близости. Всегда оберегаемый, под защитой старших братьев, Кай был слишком наивным и неопытным. Но Финн набросился на омегу оголодавшим зверем, не замечал, как тот сопротивляется и просит не трогать. Сорвал с него рубашку и кружевную ленту с шеи, зажал под собой обнажённое, стройное тело и с силой вошёл. Втиснулся в девственный вход, с наслаждением рыча и не обращая внимания на болезненные стоны. Каю было больно, он плакал, царапался, дрался, но Финн ощущал это как комариные укусы. Он трахал его, потому что хотел. Желал много лет, возможно, с самой первой встречи, и теперь получал то, что казалось ему жизненно необходимым. На пике собственного удовольствия запихнул в Кая узел и вонзил в шею клыки. А потом отрубился. Пьяного и обкончавшегося, его свалил сон.

Проснулся он через пару часов, когда узел спал и мягкий член выскользнул из измученного тела. Кай, всё ещё зажатый под ним, рыдал в голос. Зарёванный, весь в синяках и царапинах, он молил его отпустить. Тогда и пришло осознание. Словно кувалдой огрели, и Финн увидел, что натворил.

Изнасиловал…

…и пометил…

…собственного кузена.

Отрезвление пришло мгновенно. От своего поступка стало невыносимо стыдно. Но пути назад не существовало. Он был не в состоянии посмотреть Каю в глаза, не мог сказать, как сожалеет, потому что словами такое не исправишь. Он слишком сильно обидел Кая, хрупкого, чуткого мальчика, о котором столько мечтал. Скрывал и хранил в себе похабные и романтичные желания, то горячие, то невинные, но всё обернулось жестоким трахом. Разве такое можно забыть? Финн был уверен, что Кай никогда не простит, а старший кузен прибьёт его на месте.

Вместо того чтобы подумать, поговорить и нормально извиниться, Финн собрал свои вещи и сбежал.

Уехал в Осло, выбросил сим-карту, удалил аккаунты в сети. Он был уверен – приёмные родители его возненавидят, а братья и отцы Кая наймут киллера, чтобы прикончить. В двадцать два мир всё ещё делился на чёрное и белое, в котором подобный поступок опускал Финна на самое дно. Без денег было туго, и он подал документы в армию, в августе как раз проходил набор, и его взяли в тот же день. Уже в части, немного приведя мысли в порядок, он позвонил папе и рассказал, что жив, но домой не придёт.

Папа очень переживал, пытался узнать причину поступка, но Финн не смог ничего объяснить. Про Кая папа не сказал ни слова, и Финн догадался, что и омега промолчал. Легче от этого не стало – напротив, Финн начал винить себя ещё больше. В своих переживаниях он забыл обо всём – о планах на будущее, о семье и брате. Просто отрезал их, выкинул из жизни.

Папа, конечно, рассказал Отто, и тот приезжал к нему несколько раз в часть, тоже желая понять причины и вернуть домой. Они все пытались вернуть его, но Финн не представлял, как приедет на знакомую улицу, где провёл свои самые счастливые годы, дойдёт до дома дядек и встретится с Каем взглядом. Стоило подумать об этом, и в затылке начинало трещать, от стыда болело сердце, хотелось и дальше прятать голову в песок, не замечая и не вспоминая случившегося.

Через девять месяцев, отслужив и получив звание сержанта, он заключил контракт на семь лет и уехал воевать. Конфликты вспыхивали то тут, то там, и солдат гоняли по всему миру. Финн не задумывался зачем и почему, брал в руки оружие и шёл, куда его отправляли. Хотел страхом и адреналином выбить Кая из головы, но тот приходил к нему каждую ночь смущённый, горячий и девственно невинный. И просил остановиться.

За эти годы младший брат окончил экономическое отделение в университете Осло, и когда через пять лет разлуки Финн приехал к нему в гости в увольнительную, они разговорились, вспомнили, как раньше были близки и что братская связь крепче любых перипетий. Отто предложил открыть своё дело по продаже лекарственной конопли, и Финн дал ему денег.

Через два года Финн по возвращении в Осло окунулся в работу. У брата были бизнес-проекты, у Дами – идеи, а у Финна – руки и умение добиваться своего…

Уснуть в ту ночь удалось с трудом. Финн еле выпутался из давящего прошлого, а во сне почему-то вернулся в забытое детство, где они у реки с кузенами и братом ловили и жарили на костре рыбу, собирали ягоды и играли в пляжный волейбол. В какой-то момент Алекс подал слишком сильно, Финн не рассчитал силы, и в лицо прилетел мяч. Все подбежали, проверяя его состояние, у Финна кровь пошла носом, и Кай протянул ему свой платок, ярко пахнущий свежими ландышами…

– Финн, – брат толкнул его в спину, и он проснулся с тихим стоном, – принеси попить, умираю.

Подняться оказалось сложно. Голова трещала, словно Йоаким вчера наливал им палёный коньяк из-под полы. Он принёс брату воды и вновь с тоской осмотрел комнату. Почему счастливые воспоминания такие горькие? От них больно в груди и так хочется вернуться.

Часы показывали восемь, самое время приводить себя в порядок. Финн принял ледяной душ, растолкал Отто и заставил его позавтракать. Растворил таблетку похмелина на двоих, а потом на такси они добрались до оставленного вчера транспорта. Тут братья распрощались. Отто помчался к своему омеге, надеясь, что тот не прикончит его за запах перегара, а Финн прошёлся вдоль забора их будущих плантаций и решил не раскисать.

Йоаким, может, и владеет городом, но и на него управа найдётся. Вряд ли он будет марать о них руки, не прикончит же он их в самом деле? А если попробует, Финн отлично умеет стрелять, а Отто всегда увлекался единоборствами. А ещё есть Дами – безумный демон. Финн видел омегу в действии, когда тот сломал стаканом пальцы какому-то придурку, решившему шлёпнуть его по заду. Они смогут за себя постоять. Йоаким не на тех нарвался.

Отбросив неприятные мысли, Финн поехал в город, нужно было нанять юриста, оформить аренду на землю Тито Манна, а потом начать закупать удобрения и чернозём, привезти из Кристиансанна рассаду и семена. По телефону назначил с Тито Манном встречу через три дня. Тито хотел сам составить договор, Финн не возражал, у них бумагами занимался Отто, экономическое образование пошло на пользу, а проверять будут юристы.

Сделано было много, и ближе к ужину Финн поехал в больницу. Купил для Дами неаллергенных цветов. И этим же букетом отхватил по лицу. Дами ему и слова сказать не дал, обвинил в спаивании мужа и велел проваливать. Отто он тоже выгнал, и брат с облегчением вздохнул, а потом извинился. Финн на его расшаркивания только отмахнулся.

– Не мог же я сказать, что меня поил Йоаким? Дами и так нервный, не надо ему переживать.

– А слабо признаться, что сам пил? Научись отвечать за поступки.