Владимир Козлов - Розы для магистра

Анатолию стало весело от её сказанных слов, и он тоже засмеялся:

– Симочка, ты бы какой портрет на меня смогла нарисовать?

– Подумать надо, а вот дружеский шарж я бы на тебя оригинальный написала. Ты в образе племенного быка в середине полотна, обмотанный оборванными нитками, которые держат множество цветных бабочек.

– Почему нитки то оборванные? – спросил он.

– Бабочки удержать тебя не могут, потому что твои гормоны оказались намного сильнее, той паутины. Каждой бабочке я нанесу на крылышко капельку твоей спермы. Естественной, конечно, а не акварельной краски.

– И ты эту картину отвезёшь в Голландию на выставку сексуальной живописи? – спросил он.

– Нет, повешу у тебя в кабинете, чтобы женщины, не верили чужим словам. А воочию могли убедиться в этом кресле, на котором я сижу, что ты цепкий и буйный в сексе, как тот бык.

– Спасибо Симочка, мне хорошо с тобой, и я не хочу пока, чтобы наша свечка любви померкла. Будем беречь огонь. А сейчас давай с тобой всё-таки попьём чаю, и ты после возьмёшь мою машину и привезёшь канцелярию со складов. Заявку я сделал.

– Хорошо, – сказала она и положила перед ним маленький ключ.

– А это, что? – спросил он.

– Это, чтобы свечка не померкла, – улыбнулась она.

Он понял, что это ключ от её квартиры.

– Не может быть? – изумлённо спросил он, – это я могу навестить нашу келью любви в любое время суток?

– Безусловно, и знай, что я всегда буду, рада твоему приходу и очень буду по тебе скучать. Только других женщин не приглашай в моё отсутствие, – кокетливо погрозила она пальчиком.

– Как можешь ты плохо думать обо мне Симочка? – сказал он и положил ключ в свой кошелёк.

– Я ничего не думаю, я знаю теперь, как на таких медоносах сидят пчёлки. Твоего нектара я хочу больше собрать, чем кто – либо. А над твоим портретом, я подумаю на досуге, как его написать лучше, но думаю, работать буду с ним с натуры. Вдохновение у меня тогда возрастёт несказанно.

Она чай не стала пить, взяв заявку со стола, пошла к выходу, предварительно посмотревшись в большое зеркало, висевшее около двери и, повернувшись к своему начальнику, знающе сказала:

– А твоя самая чувствительная эрогенная зона, это когда женская рука лежит, на твоей груди. А если тебе ещё сиську в это время показать, то можно считать, что женщина тобой овладела, с головы до ног.

«Она неповторима и естественно лучше всех женщин, которых он близко знал, – размышлял Анатолий, когда Симочка закрыла за собой дверь. – А сколько в ней сексуальной обаятельности, от которой хрипела вчера его душа. От только её нецензурных выражений во время секса можно кончить. Но проститься с ней, когда – то всё равно придётся. А сейчас он будет обязательно её беречь и любить».

***

Он выпил чай, закусив двумя бутербродами, и прошёлся по этажам, заглядывая в каждый цех, в надежде встретится с руководителями цехов. В цехе детской одежды он встретился с Ниной Беляевой своей одноклассницей. Он был рад этой встрече и присел около её машинки, чтобы поговорить с ней, разузнать у неё про одноклассников? Кто и чем занимается сейчас?

Нина первой стала рассказывать о себе и изливать свою душу:

– Я Анатолий Романович, как была нелюдимка, такой и осталась, а сейчас тем более. Столько забот по дому. У меня двое мальчишек растут. Где мне с кем – то общаться, хорошо хоть с мужем повезло, он у меня не пьющий работает дорожным мастером. Летом ездим на юг отдыхать всей семьёй.

Она чуть задумалась, будто листая в памяти страницы прошлого, и вдруг её глаза радостно блеснули:

– Вот вспомнила, кого я видала прошлым летом, – Маринку Сухареву. Помнишь, наверное, как из-за неё из школы улетел?

– Да помню, – ответил он, – только там ни она была виновата, а я сам. Но дело не в этом. Ты расскажи о встрече с Мариной? Мне это интересно!

– Пришли с мужем в кассу аэрофлота, – изобразила она секретный вид. – Что во дворце культуры Радищева находится, а там, в окошке она сидит. Я её сразу узнала. Она, мне кажется, ничуть не изменилась. Только взрослей стала, а в остальном плане, всё такая же. Поговорить мне с ней не удалось, очередь не дала. А после я как – то забыла про нашу встречу. Мы ведь с ней в школе подружками никогда не были. Поэтому я и не стремилась повторно встретиться с ней.

– Странно, а мне казалось, что она в Риге живёт, – сказал он.

– Здесь она. Я даже запомнила фамилию, какую она сейчас носит. На окне кассы было написано «Вас обслуживает Мария Сера».

– Для меня это новость приятная, и посмотреть на неё хочется. «Мы ведь с ней хорошими друзьями были не только в школе», – задумчиво произнёс Анатолий.

– Сразу видно, что ты самолётом давно не летал, а то бы увидал её, – сказала Беляева.

– Летал в Харьков и совсем недавно, но билеты брал в центральной кассе. Мне туда ближе обращаться, я ведь как женился, через год перебрался жить в Мещеру. В своих краях редко бываю. А если и бываю, кроме родителей и Миндаля никого не вижу.

– Сходи навести её, если тебе интересно узнать о её судьбе, ведь считай, больше двадцати лет не виделись, – посоветовала ему Беляева.

– Заеду, при случае к ней обязательно. Интересно будет на неё посмотреть и мне не понятно, почему она билетами торгует, а не музыкой занимается. Она же подавала большие надежды в те года.

– Мало ли, что могло в жизни случиться, может, у неё рука отсохла, и по клавишам бить нельзя или музыкальный слух пропал.

– Добавь ещё, оглохла и ослепла, – засмеялся Анатолий, – ладно, я пойду, ты заходи ко мне, если нужда будет?

– А, что ты Толик смеёшься, – зашептала она. – Помнишь, у нас на телевидении был диктор Бардин, так он говорят, объелся малинового варенья и после этого простыл и начал заикаться. Поэтому его и нет сейчас на экранах.

– Он сейчас в Москве в театре работает, – а ты малины объелся, – передразнил её Магистров.

Беляева осталась сидеть с открытым ртом, а он вышел из цеха.

«Надо выйти за пределы фабрики и прогуляться, – подумал он, – схожу в кафе, посижу немного, соку выпью. Необходимо отдохнуть после вчерашнего сексуального марафона»

Но он занимался самообманом, ноги его потянули во дворец Радищева. Он сел в автобус и поехал туда. И тут сразу всплыло прошлое: Маринка Сухарева, его одноклассница всех больше нравилась ему, особенно её чудная игра на пианино завораживала его. Она часто выдавала свои концерты в актовом зале, где он не только заслушивался её игрой, но и любовался, как нарядной куклой. Надо сказать, что Марина тоже кидала в его сторону не пустые взгляды. У неё были чёрные настоящие кудри, и под носом красовалась небольшая родинка, которая придавала ей особую пикантность. Некоторые учителя называли её ягодкой. Она действительно была похожа на неё, особенно тогда, когда поверх ученической формы надевала кофты ярких тонов. Маринка сама пересела к Толику за парту в конце зимы и постоянно угощала его сушёными бананами и коржиками. Но классный руководитель, обнаружив эту перемену, рассадил их на прежние места, подсадив к ним отстающих ребят. Обычно вся их дружба заключалась только в стенах школы и не более, пока Толик не обнаружил у себя на парте записку. Магистратов!