Irizka2 - Яд Имуги

Пока переодевался, несколько раз прокрутил в голове первую встречу с детективом. Марк с Кингсли был незнаком, а значит, Джек общался с Робертом ещё до смерти Виктора. Возможно, он даже помнит Виктора… от этих мыслей сердце снова учащённо забилось, пришлось сесть, успокаиваясь и приводя голову в порядок. Он не вспоминал о прошлом, потому что оно приносило боль и сбивало с ног.

– Всё хорошо, господин? – к нему заглянул Томас Ромиан, принёс новую чашку чая.

– Благодарю. – Адам с удовольствием принял тёплый фарфор, грея об него пальцы и собирая губами горячий пар. – Ты знаком с Кингсли? Можешь о нём рассказать?

– Конечно… – произнёс Томас, но очень неуверенно. Адам давно не видел, чтобы тот запинался. – Джек был предан семье, но ему не нравилась связь Роберта с криминальным миром. Джек поссорился с ним и уехал сразу после смерти Виктора.

– А Виктор? Как он относился к Джеку?

– Они почти не пересекались по работе. Но в домашней обстановке хорошо ладили, – со вздохом признался Томас.

– Они встречались дома? Джек сюда приходил?

– Успокойтесь, Адам. – Томас мягко коснулся его дрожащей руки. – Вам нельзя переживать, врач не советует пытаться вспоминать прошлое. Память сама вернётся, восстановится, когда вы будете готовы.

– Конечно, – согласился Адам и заставил себя выдохнуть. – Проводи Джека ко мне. Я хочу немедля приступить к делам.

Оставаться с Джеком один на один было страшно, но Адам всё равно выставил возмущённого Марка Хорна и закрыл двери. Запах Кингсли будоражил, навевал неприятные мысли и воспоминания о крови. Образы вооружённых людей, рассеивающийся запах химикатов, чьи-то крики и боль, всё это мельтешило перед глазами. Джек казался опасным. Нужно просто успокоиться, не думать, не вспоминать, тогда сердце перестанет сбиваться с ритма и будет проще дышать.

– Томас сказал, ты был знаком с Виктором, – слова сами сошли с языка.

Джек не ответил, он закурил, и густой запах сигарет стал смешиваться с его природным мускусным ароматом. Он прошёлся вдоль полок с книгами, заглянул во все ящички комода и трюмо.

– Ты сам делаешь себе косметику? – спросил он наконец, вытаскивая несколько флаконов с маслами и мылом.

– Мои родители владеют самым крупным косметическим концерном! – возмутился его вопросу Адам. Конечно, он делал всё сам или заказывал по собственной рецептуре на фабрике. Ему не нравилось то, что выпускалось в промышленных масштабах, он всегда был индивидуалистом.

Джек на его слова обернулся через плечо и снова усмехнулся половинкой рта.

– У тебя остались его фотографии? – Голос прозвучал хрипло.

– Да.

Адам достал фотоальбом. Виктор любил фотографироваться, родители даже купили ему фотоаппарат. Только с тех пор, как Виктора не стало, тот пылился где-то в подвалах огромного дома. Адам о приборе ни разу не вспомнил.

От знакомого лица сердце снова защемило. Адам отдал альбом Джеку и отошёл. Не ворошить прошлое, не вспоминать. Он твердил себе это как заклинание каждую секунду. Но временами ничего не спасало.

После смерти брата из-за пережитого стресса Адаму диагностировали частичную потерю памяти. Всё плохое, всё то, что причиняло боль, разум отвёл в сторону, стёр или спрятал, и Адам не желал возвращать эти воспоминания. Раз в месяц он встречался с терапевтом и психиатром, но врачи не видели в его состоянии никакой проблемы. И Адам тоже не видел.

– Почему на фотографиях нет тебя? – словно с издёвкой спросил Джек.

– Я никогда не любил фотографироваться.

– А это? – Джек пихнул ему под нос альбом, почти ткнул в лицо.

На чёрно-белой карточке Виктор улыбался, тёмный свадебный костюм ему невероятно шёл. Адам рядом с ним тоже выглядел счастливым, хрупким, невысоким, белые волосы спускались косой по плечу и заканчивались голубой лентой. Адам помнил, что лента была голубая…

Он сглотнул, заморгал часто-часто, сдерживая подступающие слёзы. Это ведь было так давно, почему всё ещё так больно?..

– Перед его смертью, – прошептал он, и Джек убрал фото.

– Как он умер? – спросил он, отворачиваясь и отходя к дальней полке. Адам вздохнул с облегчением, дышать рядом с Джеком было тяжело.

– Его убили на свадьбе, стрелок выстрелил в сердце на глазах у сотни зрителей.

– А что стало с его омегой?

Вопрос застал врасплох, Адам ненадолго задумался, пытаясь вспомнить омегу брата. Но его образ расплывался в общей массе сочувствующих. На свадьбе Виктора Адама тоже ранили, очнулся он через два месяца и омегу брата больше не видел.

– Не знаю, говорят, он умер. Покончил с собой.

– И ты не узнавал? – Джек снова обернулся, стрельнул недовольно взглядом и, с хлопком закрыв альбом, убрал его на полку. – Расскажи, были ли у Роберта и Патриция враги, где ты видел их последний раз, и сообщали ли они о своих планах, прежде чем уехать?

– У них все были врагами, Розенбергов никто не любит. – Адам зло вздёрнул подбородок. – Конкуренты, партнёры, сотрудники и просто жители Милфорда. Все им завидовали и мечтали столкнуть с пьедестала. У Роберта было четверо личных охранников, но их тела так и не нашли. Машина, изрешечённая пулями, обнаружилась за чертой города, сброшенная в кювет, гильзы внутри отсутствовали. И ни одного свидетеля. В то утро Роберт уехал на работу, у него висели четыре контракта с потенциальными партнёрами. Двум он отказал сразу, один контракт подтвердил, а с последним я занимался после его пропажи. В два он позавтракал, еду доставлял Уолтер из привычного меню, около шести Роберт заехал за Патрицием и направился в город. Я не знаю, была ли у них запланирована встреча или они решили провести время вдвоём, родители часто посещали благотворительные вечера. Роберт отдавал городу немалую долю своей прибыли и только потому Милфорд процветает. Покинув дом, родители пропали – никто не может ответить, куда они направились и что произошло. Полиция кропотливо разбирала это дело, Роберт платил шерифу и неплохо поддерживал мэрию. Но в итоге всем оказалось выгоднее его отсутствие, чем деньги.

– С твоих слов Розенберги агнцы небесные, а весь город – восставшее против них зло, – с усмешкой произнёс Джек, но Адама это сильно задело.

– Я не говорил, что они святые, но лучше многих, кого я знал! – Внезапно от своих же слов стало больно, и Адам сжал себе горло, чувствуя, что кричит. – Они любили меня и заботились, отец делал подарки, не дорогие, а те, что дарили тепло сердцу, а папа… он приходил вечером уложить меня спать, приносил книги и улыбался… папа любил улыбаться.

Он не смог скрыть подступающие слёзы, и за свою слабость снова стало стыдно. Джек на его истерику никак не отреагировал. Словно не заметил.