Саша Зеркальный - Аллегро с огнем

– Значит, люди своими взятками мотивируют специалиста?

– В некоторых случаях это наследие перестройки. А в глубинке, куда специалисты не хотят ехать, остались одни алкоголики и пенсионеры, народ надеется, что хоть за вознаграждение извилины у врачей начнут работать.

Тогда они даже посмеялись, придя к выводу, что на эту тему можно говорить бесконечно. Приплести сюда политику, добавить горячительного и уйти в запой на неделю. Но как только Макс снимал ремень, все настроение пропадало моментально. В карих глазах крестника появлялись паника и слезы. Для него порка была наказанием. Он даже не пытался найти в боли какие-то иные грани, что, может, и неудивительно: сексуального контекста Макс в их встречи не вносил. Примерно о том же думал и Женя, ожидая прихода крестного. Естественно, он слышал романтические истории про доминантов и их рабынь, которые сами напрашиваются на наказание. Значит, они испытывают удовольствие от боли. Он же не представлял, как боль может стать наслаждением, предпочитая исключительно ласку. Возможно, со стороны Женя и хотел выглядеть независимым и смелым, но на деле никогда бы не стал подвергать свою жизнь опасности. А боль у него ассоциировалась именно с ней. Грубое обращение в любой форме было неприемлемо, да и болевой порог у него низкий. Потому-то он и не хотел быть врачом: видеть, как мучаются люди и, возможно, заставлять их страдать – это не для него. С другой стороны, есть немало способов отгородиться от того, что с ним делал Макс. Как-то отключиться в этот момент, постараться думать о хорошем или вообще не думать. В конце концов, сколько его здесь будут держать – неизвестно, мольбы на крестного не действуют, значит, нужно искать иной выход. Может, он просто что-то делает не так?

– Обдумываешь прочитанное?

Голос Макса в тишине показался громогласным и заставил подпрыгнуть. Объект Жениных тяжелых дум расположился на широких ступенях бассейна и в упор на него смотрел. Парень выдохнул, закатив глаза.

– Давно здесь сидишь? – спросил он.

– Минут пять, – улыбнулся Макс и кивнул на закрытую книгу на коленях крестника. – Дочитал?

– Джексон оказался женщиной, – вспомнил крылатую фразу из старого фильма Женя, улыбаясь в ответ.

Они несколько минут смотрели друг другу в глаза, не отрываясь. Положение вещей не изменилось, все осталось прежним, но между ними что-то произошло. Нет, Женя до сих пор был зол на крестного за то, что тот так жестоко обходится с ним; Макс также не собирался отступать от намеченного плана, желая выбить дурь из парня, но они стали ближе. Сегодня Макс был одет в обычную футболку и джинсы, волосы пребывали в беспорядке, а на щеках и подбородке появилась щетина. Он выглядел домашним и довольным. Серые глаза таинственно блестели, и неудивительно: он мог смотреть на своего пленника бесконечно. На запястьях юноши красовались кожаные браслеты, соединенные между собой цепочкой, которая, в свою очередь, была прикована цепью к лестнице. Колени прикрывал все тот же плед, а на шее блестел клепками ошейник. На спине все следы от ударов практически исчезли, зато на ягодицах кожа была воспалена из-за частой порки.

– Чем занимался днем? – тихо спросил Женя с хрипотцой в голосе.

– Наконец сел за диссертацию. Пока есть немного свободного времени, надо им пользоваться. А то так и не защищусь никогда.

– Не знал, что ты хочешь получить докторскую.

– Ну, не все же лавры твоему отцу.

– Мне до этого далеко.

– Ты сам удлиняешь свой путь.

Женя понимал, о чем говорит крестный, но упрямство не позволяло согласиться. К тому же этот путь выбрал для него отец, пусть он и тащит сына за собой. Тем временем Макс поднялся, подошел к Жене и протянул руку. Это значило, нужно вставать и поворачиваться к нему спиной. Обычно этому предшествовали слезы, мольбы, угрозы и истерики. Но сегодня парень был настроен иначе: он уверенно вложил свою ладонь в чужую и позволил себя поднять. Книгу Макс положил на стул вместе с пледом и украдкой осмотрел крестника. Тот уже покорно отвернулся к стене, расставил ноги на ширину плеч для упора и крепко схватился за ступени лестницы. Кожа на ягодицах была ярко-розовой и наверняка побаливала. Мужчина медленно приблизился к юноше и мягко коснулся его ниже талии. Женя еле заметно вздрогнул и повернул голову, пытаясь рассмотреть Макса. От него пахло хвоей, и парень неосознанно потянул носом воздух, стараясь сполна насладиться запахом. Прохладную ладонь было приятно ощущать на саднящей половинке. Парень даже не подумал испугаться такого интимного прикосновения, почему-то уверенный, что Макс не позволит себе лишнего.

– Я знаю, что кожа воспаленная и сегодня тебе будет больнее, – тихо проговорил крестный, нежно поглаживая округлую ягодицу. – Но количество ударов я уменьшать не буду, – дождавшись, когда Женя кивнет, Макс продолжил: – Ты должен понять, что в первую очередь твои ощущения зависят от тебя самого. Постарайся не сопротивляться боли, принять ее и пропустить через себя. Понять. Я дам на это время.

Для юноши прозвучавшие слова были более чем загадочными, но он все равно кивнул с задумчивым выражением лица. Крестный отошел, убрав руку. Знакомо звякнула пряжка ремня. Легкий свист прорезал воздух и кожу опалила боль. Как бы Женя к ней ни готовился, из глаз все равно посыпались искры. Он прикусил губу и крепко зажмурился.

– Не зажимайся, – прозвучал резкий, властный голос из-за спины, заставив вздрогнуть. – Дыши ровно и не подавляй крики.

Новый удар был таким же болезненным, как и предыдущий, но на этот раз Женя постарался сделать, как ему велели. Вместе с громким криком организм расслабился и перестала кружиться голова. Боль дошла до самого мозга и затихла.

– Молодец, – похвалил Макс и снова ударил.

Ремень опускался на ягодицы с определенным интервалом, давая время вздохнуть полной грудью. Конечно, парень не почувствовал колоссальных изменений, боль не стала наслаждением, а слезы по-прежнему катились из глаз, но вытерпеть было вполне реально. На этот раз Макс не молчал, чем удивил крестника: он направлял, хвалил и поддерживал. На последних ударах его уверенный голос растворился в шуме крови в ушах. Ягодицы горели огнем и с каждым ударом все сильнее. Перед глазами плыло. Подсознание подсказывало, что нужно что-то сделать, какой-то последний шаг. Отпустить себя, чтобы стало все кристально ясно. Но в душе поселился страх, что после этого шага под ногами окажется пропасть, и попав в нее однажды, не выберешься никогда. Продолжая глубоко дышать, крепко зажмурив глаза, Женя не сразу понял, что порка закончилась. Только когда на его плечи лег плед, удерживаемый теплыми руками, парень открыл глаза.