Тим Барроуз - ДУМ-ДУМ. Исповедь эскаписта #1

На подходе к дому, возле общаги «Кулька», почти было пройдя мимо, засекаю двух чуваков-подростков с какими-то баулами, похожими на футляры для музыкальных инструментов. Чуваки пьют пиво из пластиковой полуторалитровой бутыли – неизменный в здешних краях тошнотский «Афоня». Всё ж таки наблюдает за нами Господи-Боженька со своей небесной колесницы!!! Этого-то нам как раз и не хватало! Серенад в свете солнца золотого! Девки будут ссать кипятком и в воздух вульвочки бросать!

– Извините, мужики, это у вас баян? – тыкаю я пальцем в сундук, обтянутый чёрной кожей, стоящий возле одетого в зелёную олимпийку и джинсы чувака.

– Неа, аккордеон.

– А у тебя что? – обращаюсь я ко второму, с волосами, заплетёнными в 50 000 узбекских кос.

– Сакс. Тенор.

– Клёво. Такое дело, чуваки, очень нужно девушке одной праздник сделать. Желательно сегодня, ночью. Мне, конечно, деньги не жгут ляжку, но 100 деревянных я вам заплачу за то, что вы поиграете 10 минут перед входом в клуб, когда она оттуда будет выходить. Пиво тоже проставлю. На машине за вами заедем, скажем, в половине четвертого, прям сюда, к общаге. Войдите в положение, парни. Я сам студент… не местный… – добиваю я для убедительности.

– А чё за клуб-то? – веско, с расстановкой, лениво делая гигантский глоток из бутыли, вопрошает «узбек», сразу же настроившись на деловой лад. По всей видимости, он здесь за босса.

Пальцы мои сами собой, непроизвольно складываются в братковскую «козу». Мы тоже не пальцем деланы.

– City, – вываливаю я изо рта два камня-слога.

– Ну, накинь ещё двадцарик – на пиво.

– Насчёт этого не парьтесь. Будет.

***

Возле подъезда отирается какой-то мудень, едва стоящий на ногах. Наверное, не может попасть внутрь. Дверь в нашем подъезде запирается на ночь на ключ после того, как кто-то ночью навалил кучу говна на одной из лестничных площадок, собрал от каждой квартиры все коврики для вытирания ног и, свалив их поверх дерьма, устроил нечто вроде фестиваля «Горящий человек», который ежегодно проводится в долине Смерти в Неваде.

– Слышьте, у вас ключ есть? – гундосит мудень.

– Найдется.

– У меня тут бабка живёт. А ты ведь Тимоха с 5-го этажа, да?

– Ну да.

– Слышьте, давайте выпьем, а?

– Да не, мы не горазды ща.

– Бля, я к те 2 раза заходил: выпить не с кем было. Ты, говорят, себе «торпеду» зашил. Только красное вино пьёшь. Дорогое. Я к те 2 раза заходил. Думал, хуй с ним, куплю я ему этого красного вина за 100 рублей. Ну пока тогда, если выпить не хотите. Меня Глебом зовут. Заходите, если чё. Я здесь, на 3-м живу.

– Пока…

А я-то, признаться, думал, что «Алиса в Стране Чудес» – это сказка. Страна-Мудес! Рассея! Это ж надо, «торпеду» зашил и одновременно пьёт красное винище!..

***

2 часа в мечтательной, нервозной полудрёме. Нормального траха полгода не было. А вдруг не встанет? Возраст-то у меня уже не младенческий. Было уж пару холостых выстрелов. А всё из-за богемного образа жизни – кино, вино & домино. Вздрочнуть, что ли, для проверки?

Всё равно спать не могу. Вырубаю так и не прозвеневший будильник и приступаю к церемонии облачения. Выходная светло-зелёная рубашка с коротким рукавом, брюки на подтяжках, жилет (в кармашек обязательно положить зажигалку и пачку презервативов), пиджак «с карманами», в последнюю очередь – надраенные, как корабельный медный иллюминатор, поддельные туфли Cezare Pachiotti турецкого производства. Что-что, а обувь у мачо должна быть пиздатой. Ну вот и всё пучком. Как говорится, вымыт, выбрит и слегка поддат. Достаю из-под вороха грязных трусов в шкафу заначку – 2 красненьких пятихатника. Бужу Биля.

Дальше всё идёт по плану.

1) Ловим на «Терешке» таксо. Сговариваемся на полтиннике. Где-то на востоке, за газоочистительными сооружениями завода «Химволокно», занимается алая заря. В воздухе стоит запах метана, смешанный с вонью замоченного на неделю в ванной белья. Сооружения очищают плохо, вот они и спускают всю дрянь по ночам.

2) Загружаем наш «оркестр им. Пятницкого» в машину, предварительно просигналив минут 15 под окнами общаги. На вопрос «Чего так долго?» музыканты отвечают, что пришлось разбираться с вахтёршей. Придётся ещё накинуть вахтёрше на шоколадку. Иначе – настучит в деканат. У них там строго – до сих пор как в Совке. Зачем, спрашивается? Всё равно вышак карьеры провинциального музыканта – это игра на похоронах и свадьбах.

3) Покупка цветов в ночном павильоне. Сонная продавщица двигается как сомнамбула в фильмах ужасов под музыку Анджело Бадаламенти. Результат – 3 более или менее живые белые розы, обёрнутые в серебряную бумагу и перевязанные кислотного цвета тесьмой. Треть денег – долой.

4) Прямо возле клуба одолела «медвежья болезнь». Пока сру за углом и подтираю задницу какой-то случайно оказавшейся в кармане брюк предвыборной листовкой, Биль уговаривает охранников пропустить его внутрь. Поискать наших баб. Ссылается на то, что его сестра не пришла домой и мама теперь в истерике. Бабы задерживаются. Нервяк такой, что ни с того ни с сего накрывает похмелье. Трясутся руки. Музыканты рядом сосредоточенно курят. Им то что – деньги я уже отдал. Докапываются двое гопников. Один просит сыграть на этой блестящей херне. Пьян в дупель. Второй уговаривает его идти дальше. Отваливают. Ещё разбитых рож не хватало. Открываем банку пива и по очереди пьём.

5) Наконец-то встреча нашей «делегации». Музыканты спрашивают потянет ли композиция "Love Story". Отвечаю «нормуль» и, неумело выдерживая барскую марку, щелкаю пальцами в воздухе. Тотчас, перекрывая дискотечные умцы-умцы, поплыла в серое плюшевое утро тягучая, как подожжённая виниловая пластинка, мелодия. Делаю 3 спортсменских вдоха и протягиваю Машке цветы: «Обещал же, что приду…»

***

Я старый солдат и не знаю слов любви! Наконец-то я разомкнул эти дурацкие заклёпки у неё на поясе, содрал узенькие брючки с трусиками и… ТОЛЬКО БЫ НЕ ОБКОНЧАТЬСЯ РАНЬШЕ СРОКУ! Моему одуревшему взору предстала великолепная, манящая внутрь альпийская долина. Печальная в своей одинокости, будто одутловатое лицо продавщицы передвижного гриля с утра, когда прохожие спешат на работу – не до курятинки. Розовый бугорок лобка покрыт свалявшейся от внутренних подземных соков и пота в смешную растаманскую косичку шёрсткой. Половые губы выпав и подавшись наружу, блестят. (Смоченные красным вином джойнты-самокрутки, готовые к раскумарке). Дышат, вздымаются, наполненные подспудной жизнью. Изо рта у Машки рассыпались горловые звуки, похожие на обиженные всхлипы младенца, у которого взрослый дядя отобрал яркую погремушку. Светлые волоски эпидермиса подскочили по телу, как столбики с колючей проволокой, изображающие финальный заградительный оплот: «Осторожно! Посторонним вход воспрещён!». Но всё это лишь искусная обманка: