Кристофер Николь - Рыцарь золотого веера

– Тем более, Уилл, это нужно помнить. О, женщина может исчезнуть из твоей памяти. Но ты не должен забывать Норихазу, как ты не должен забывать убийство твоего слуги. Но мы не будем торопиться. Мне по-прежнему нужен предлог для войны, Уилл. Но это моя забота. Ты же должен позаботиться о вооружении. Пушки, Уилл. Больше и лучше тех, что были на «Лифде». Мы добудем их, Уилл, – из Голландии ли, из Испании, но мы добудем их.

Уилл поклонился.

– Ты ничего не скажешь?

– Я хотел бы попросить лишь одного, мой господин, – иметь возможность беседовать с вами лично.

Иеясу кивнул.

– Хорошо. Я верю тебе, Уилл. Надеюсь, что прошедшие годы научили тебя осмотрительности. С твоей женой всё в порядке? – Как никогда, мой господин. В добром здравии и ещё прекрасней, чем была.

– Я надеялся услышать это. А дети?

– Растут, мой господин.

– Тебе всего хватает в Миуре?

– Теперь, когда вы позволили мне выходить в море, мой господин принц, мне нечего больше пожелать.

– Хорошо. Я слышал, что ты завёл собственное дело. Ты хочешь быть и торговцем, и самураем одновременно. Ты, Уилл. Ни один японец не смог бы сделать это. Скорее, просто не захотел бы. И всё же… Ты ни о чём не жалеешь? Ты никогда не мечтаешь о своей родине?

– У каждого человека есть свои мечты, мой господин принц.

– Ты обижен, возможно, потому, что не получаешь ответа на свои письма. Да. Интересно, не приложили ли к этому руку голландцы? Ты знаешь, что англичане вот уже два года торгуют с Островами пряностей?

Уилл взглянул на него, сердце бешено заколотилось в его груди.

– Я не знал, мой господин.

– Торгуют. Ты эти два года работаешь здесь, в Японии, защищая интересы голландцев, а они даже не сообщили тебе об этом. Хитрые люди эти голландцы.

– Да, наверное, так оно и есть, – произнёс задумчиво Уилл. – Может быть… Может быть, мой господин принц разрешит мне совершить ещё одно путешествие?

– Ну зачем, Уилл, зачем? – спросил Иеясу. – Почему солнце должно идти к звёздам, когда звезды сами в конце концов придут к нему? – Он улыбнулся и почти рассмеялся, наливая в чашку сакэ и протягивая её Уиллу. – Английский корабль сейчас стоит в гавани Нагасаки, Уилл. Отправляйся к ним от моего имени.

Какое чистое небо, какой ясный день. И как вдруг затуманилось всё перед его глазами. Уилл стоял на берегу у Хирадо и смотрел на корабль, на шлюпку, приближающуюся с каждым взмахом весел. Несомненно, английский, даже если бы он не видел красного креста Святого Георгия, красовавшегося на корме. Несомненно, английский – после пятнадцати лет. Будь прокляты эти слезы, постоянно наворачивающиеся на глаза.

А что увидят они? Высокую фигуру в голубом кимоно, с выбритой, за исключением узла волос на макушке, головой, с двумя чудесными мечами на поясе. Несомненно, японец?

– Пять недель корабль стоит здесь на якоре, Андзин Миура, – сказал даймио. – Пять недель, а этот несчастный бездельник, которого я послал за вами, куда-то пропал.

– Я был у принца в Сидзюоке, господин Мацура, – объяснил Уилл. – Ваш посланник поступил совершенно правильно, разыскивая меня сначала в Миуре, а потом в Эдо.

– Всё равно. Я сказал мерзавцу, что, если он ещё раз покажется в Хирадо, я выставлю его голову на копьё у моих ворот, – пообещал Мацура. Он набрал воздуха в лёгкие и выпятил грудь. За последние пять лет Хирадо превратился из крошечной деревушки на острове у южной оконечности Кюсю в главнй порт всей Японии, потому что это была первая удобная гавань на пути с юга. Здесь обосновалась голландская фактория – по соседству с португальской. И здесь же через некоторое время испанцы выстроят, конечно, и свою собственную. И англичане?

Шлюпка причаливала к берегу.

– Вы пойдёте со мной, господин Мацура? Даймио поклонился:

– Нет, Андзин Миура. Это дело европейцев. Я буду рад принять вас в этом доме, когда закончите со своими делами.

Принц в добром здравии?

– Он замечательно себя чувствует, господин Мацура.

– Чудо века, – произнёс Мацура уважительно. – Ему ведь за семьдесят?

– И он вполне проживёт ещё семьдесят, мой господин Мацура. А теперь, если позволите…

– Господин Мацура прав, Уилл, – сказал Мельхиор. – Это даже не европейское дело, а чисто английское. Мы с Кимурой тоже останемся здесь. Ты праве отправиться туда сам.

Видели ли они, как близок он был к слезам, к проявлению чувств, кипевших смятенно в его душе?

– Благодарю вас, друзья, – ответил Уилл и начал спускаться по деревянным ступенькам причала. В шлюпке было восемь матросов, на корме – рулевой-старшина.

– Нет, нет, – сказал тот. – Нам приказано найти и привезти английского джентльмена.

Уилл подобрал полы кимоно, шагнул в воду:

– Вы нашли его.

– Простите, сэр, – поспешил извиниться старшина. – Я не ожидал увидеть соотечественника в столь необычном платье. Подвиньтесь-ка, ребята. Подвиньтесь.

Уилл сел рядом с ним, помахал рукой Мельхиору и Кимуре, потом повернулся, чтобы рассмотреть вырастающий перед глазами корабль. Несомненно, английский. Шлюпка подошла ближе, и Уилл прочёл название: «Гвоздика». Да, только англичане дадут кораблю имя такое прозаическое – и в то же время подходящее для судна, перевозящего пряности.

Но что они там замышляют? Он заметил суету на палубе, и мгновение спустя туда выкатили орудие.

– Они что, собираются стрелять в нас? – удивлённо спросил он.

Старшина позволил себе улыбнуться:

– Нет, сэр, вас приветствуют согласно вашему рангу. Таков обычай.

Ударила пушка, затем вторая, третья. Салют из трёх орудий в честь Уильяма Адамса, штурмана из Джиллингема, что в Кенте. Ему пришлось сделать вид, что ветер слишком режет глаза, и вытереть их.

Шлюпка подошла к борту, ему выбросили лестницу, по которой он должен взобраться ступенька за ступенькой. Наверху его подхватили под руки, помогли перевалиться через борт, и он предстал перед собравшейся командой.

– Боже мой, сэр, если бы не ваш рост, я подумал бы, что мы ошиблись. Я – капитан Джон Сэйрис, мастер Адамс, и я рад приветствовать вас на борту «Гвоздики».

Высокий, худощавый человек с остренькой бородкой, тщательно подстриженный по елизаветинской моде, с холодными голубыми глазами.

– Очень рад, капитан Сэйрис. – Уилл протянул руку. – Я долго ждал этого момента, сэр.

– Могу себе представить, – согласился Сэйрис. – А это представитель компании, мастер Ричард Кокс. Кокс был поменьше ростом и в целом выглядел более добродушным человеком, с весёлым лицом и добрыми глазами.

– Я тоже очень рад, мастер Адамс. Или нам лучше называть вас капитаном?

– Моё имя, господа, Андзин Миура, – ответил Уилл.

– Боже мой, сэр, – удивился Сэйрис. – Мы слышали, что вы больше японец, чем англичанин. Что означают эти слова?