Ольга Дашкова - Двойная взлетная

– Не одна, говоришь?

– Не твое дело, выйди и не нарушай мое личное пространство. Вылет в семь вечера, там и увидимся.

– Ты за ночь борзянки объелась?

– Вы с дружком пережрали ее, видимо, давно. Сейчас я не стюардесса, и мы не на борту, расшаркиваться перед тобой я не буду.

Чувствую, как меня начинает колотить, сжимаю одеяло на груди, смотрю в зеленые глаза мужчины. Не могу предсказать его реакцию на мою дерзость, такие не любят, когда им перечат. Такие как он,делают что хотят, и мнение окружающих их не волнует.

– Любимова Кристина Сергеевна, двадцать семь лет, родилась в небольшом городке на берегу Волги, разведена шесть месяцев назад. Муж сбежал, не выдержал поганый характер? Угадал?

Вот это дела! На меня собрано досье? Интересно, что он еще узнал?

– Спроси у мужа.

– Спрошу. Меня зовут Игорь, Игорь Громов.

– Не скажу, что мне приятно познакомиться.

– А совсем недавно было очень приятно.

Склонив голову, он подходит слишком близко, бесцеремонно вторгаясь в мое личное пространство. Высокий, здоровый, плечи широкие, стоит, убрав руки в карманы брюк, скользит взглядом по моему лицу, шее, груди.

До чего наглый сучара. Сожрет и не подавится.

– И вот не надо так на меня смотреть,– цежу сквозь зубы, а у самой сейчас сердце остановится.

– А то что?

– Я вам, господин Громов, не кукла и не игрушка, чтоб вертеть меня на херу, когда вам с дружком это угодно.

Громкий смех разносится по всему номеру, а по моим натянутые нервы словно режут острым ножом. Он смеется, просто смеется, глядя в глаза, а я, следуя некому импульсивному порыву, не отдавая себе отчета, замахиваюсь и залепляю пощечину по его красивому лицу.

Ладонь моментально обжигает, она горит, а я совсем ничего не слышу, только звонкий шлепок. Вижу, как зеленые глаза вспыхивают гневом за долю секунды.

– Это совсем не смешно! Вам никто не давал права трахать меня! Вам никто не давал права использовать меня! Я не проститутка и не шлюха! И уж точно не резиновая кукла для ваших членов.

Совсем страх потеряла. Проговариваю четко каждое слово, да мне вот плевать, что этот Игорь Громов будет дальше делать.

Эмоции хлыстом бьют по нервам, до самого мяса. В кровь.

Порядочная девочка в серой юбке в моем сознании крутит пальцем у виска, мотыльки ломают крылья. Я прекрасно понимаю, что такие люди могут сделать со мной и моей жизнью. Растоптать, разорвать в клочья. Если повезет, то летать мне на рейсах Новосибирск – Тюмень.

Громов играет желваками на скулах, слегка побледнел, продолжая нависать надо мной и смотреть убийственным взглядом. Долгих несколько секунд, но потом он неожиданно кривит губы в подобии улыбки, трет щеку.

– Хорошо, это я забуду и прощу. Заслужил. Но чтоб больше себе такого не позволяла. Никогда ты поняла меня, Кристина?

Теряю дар речи, ладони вспотели, а позвоночник покрывается льдом, и легкие наполняются морозным воздухом, от мужчины так и веет холодом.

Хочется спросить, но не могу. Что значат его слова про больше никогда? Я вообще хочу закончить этот рейс, желательно живой и по возможности невредимой, и да, больше никогда не встречаться с ними.

– Кивни, если поняла.

Киваю, но тут Громов дергает меня на себя за одеяло, прижимая к своему мощному телу, проводит по лицу пальцами. Снова обжигая уже горячим взглядом. Как у него это получается? Только что хотел разорвать меня, а теперь в глазах похоть и ничем не прикрытое желание.

– Ты снова начинаешь давить на меня.

– Не могу, ты, сучка, такая соблазнительная. Всегда соблазнительная. Даже когда вот так кричишь и сверкаешь глазками. Это я еще долго держался в джете, хотел сразу разложить тебя у трапа.

Он несет сущую пошлятину и похабщину, но это заводит, реально заводит. Наверное, сказывается вчерашний секс, который не дал ничего, кроме поганого осадка воспоминаний и боли внизу живота.

А вот сейчас тело реагирует иначе, мы на нейтральной территории, после смачной пощечины и слов Громова нервы начинают отпускать. Он гладит уже по скулам, убирая мешающие волосы, наклоняется ниже, снова этот аромат, смородина, бергамот, он лишает воли.

– Помнишь клуб? Как ты подмахивала своей сладкой попкой, насаживаясь на мой член? Уверен, что ты и сейчас мокрая. Покажи мне, покажи мне сама себя, чтоб больше не получить на морде.

А он умеет быть обходительным, пошляк, конечно, но все им сказанное будоражит мое воспаленное сознание. Мотыльки оживают, подрагивая крыльями.

Змей-искуситель с зелеными глазами и пальцами, обжигающими кожу. Что он еще умеет делать этими пальцами, страшно представить.

Настойчивый стук в дверь, вздрагиваю, Громов ухмыляется, но не отходит и не выпускает меня из объятий.

– Не твой друг?

– Все может быть.

Я кусаю губы, он смотрит на них.

– Кристина, это я, открой.

Курапов. Как всегда, в моей жизни все происходит вовремя. Не помню, чтоб я его звала.

– Первый пилот прилетел узнать, с кем провела ночь его безответная любовь? Или он просто бегал за утренним кофе?

Игорь отрывается от меня, настроение у него прекрасное, отходит в сторону кровати и ложится на нее прямо в туфлях, закидывая ногу на ногу.

– Ну что, зови пилота, может, компанию составит, – хлопает по простыне ладонью.

Стук в дверь становится настойчивее, надо избавиться от Курапова, не пускать в номер. Совсем не нужно, чтоб он видел вчерашнего пассажира здесь. Сука, отчего у меня все так сложно?

– Кристин, все нормально?

– Да хорошо, спала.

– Я принес кофе.

Открываю дверь, не даю пройти в номер, беру бумажный стаканчик с крышкой. Дима рассматривает меня, словно пытается понять, чем я занималась всю ночь. Чувствую его взгляд на обнаженных плечах, а мне хочется прикрыться, чтоб уже все прекратили на меня пялиться и ушли наконец.

– Я насчет вчерашнего.

Напрягаюсь. Сжимаю стаканчик с кофе, он обжигает пальцы.

– Не надо.

– Ты так и не даешь ничего сказать.

– Дама, не надо ничего говорить.

– Вот и сейчас просто затыкаешь мне рот.

Мужественный первый пилот мнется как подросток. Видела бы тебя бухгалтерия, может быть, перестала бы так безответно страдать.

– Сейчас совсем не время.

– Ты заметила, у тебя никогда нет времени?

– Дима…

– Да, Дима, ты даже меня уже заебал, – Громов появляется неожиданно, я чуть не роняю треклятый кофе на пол. Он уже без рубашки, ремень на брюках расстегнут босиком, волосы взъерошенные. Весь его вид говорит о том, что мы либо занимались сексом, либо сейчас будем им заниматься.

– Черт, вот кто тебя просил?

– Не выражайся, Крис, тебе это не идет.

– Кристина, я не понимаю, – Курапов показывает на Громова, тот обнимает меня за плечи, прижимая к себе.

– Дима, ты нихуя не понимаешь, а я тебе объясню, ты не нужен этой девочке и никогда не был нужен. Дала она тебе один раз, сама пожалела, что дала, а ты как пес ходишь, высунув язык.