Эльвира Осетина - Я ненавижу тебя! Книга первая

Если бы Сергей начал бы так себя вести, как это делает она, то Маша бы тоже обиделась или подумала, что он завел себе любовницу. И поэтому прощала ему все эти выпады.

Да, она могла не разговаривать с ним или уходить спать в зал, но на следующий день все равно пыталась вновь общаться…

Но… отношения так и не налаживались, все становилось только хуже и хуже…

В последние дни, Маша перестала отказывать ему, желая сохранить хотя бы видимость отношений.

Но Сергей ведь прекрасно все чувствовал. Он ведь понимал, с каким она нежеланием занимается с ним сексом.

И она стала ощущать, что он делает иногда ей больно…. Специально… Он стал слишком грубым. Словно пытался наказать ее за ее не желание. И Маша уже даже начала находить на себе каждый день все новые и новые синяки. На руках, на внутренней стороне бедер.

Но она все еще надеялась, что это пройдет… что ей нужно просто время, а с Сергеем у них все будет хорошо.

Они ведь одиннадцать лет прожили душа в душу… Не может так быть, чтобы все разрушилось?

До сегодняшнего дня…

Они позвонили в дверь в шесть утра. Маша с удивлением открыла, и ей в нос сунули корочки. А затем в квартиру вошли мужчины в черной одежде и в черных масках на лицах, оттолкнули Машу, что она чуть не упала, но смогла удержаться за стену, а они побежали в комнаты.

Она в растерянности стояла в коридоре, а женщина в форме сунула ей в руки бумаги, говоря о том, что это «ордер на обыск и взятие под стражу».

Маше показалось, что она все еще спит, но когда увидела, как Сергея выводят в наручниках из комнаты, а мужчина в форме говорит ему о том, что он задержан по подозрению в преступлении, Маша резко пришла в себя и осознала, что же происходит в ее квартире.

А потом закрутилось…

Маше показалось, что она попала в какие-то Сталинские времена. Им не давали возможности позвонить по телефону подруге, чтобы та Лену забрала.

– Если вы сегодня не вернетесь, – бесстрастно говорила женщина-следователь, – то мы отправим органы опеки, и вашего ребенка поместят в приют.

У Маши в ушах зашумело, от этих слов.

– Но как же…, дайте, я позвоню, ее заберет моя подруга, – прохрипела она, так как, голос пропал от осознания, что ее ребенок может попасть в приют…

– Мы не можем дать вам позвонить, откуда мы знаем, что если вы сейчас сообщите вашим сообщникам какую-то важную информацию?

Маша даже рот раскрыла от того, что сказала следователь.

– Какие сообщники? Вы что!?

– Я этого не знаю, вот поговорим с вами сегодня в отделе и выясним, есть ли у вас сообщники, или нет, и в ваших же интересах будет во всем чистосердечно признаться.

– Да в чем признаться, я даже не понимаю, в чем меня обвиняют?

– Вас пока ни в чем не обвиняют, а пока только подозревают.

– А адвокат? Раз я подозреваемая, значит, мне нужен адвокат? – вспомнила Маша, о своих правах, – и я должна позвонить хотя бы адвокату?

– Если у вас есть адвокат, скажите мне его имя, и я проверю, состоит ли он в коллегии адвокатов, а затем лично приглашу. Если же нет, тогда мы дадим вам своего адвоката.

Маше казалось, что у этой женщины вообще нет души, она смотрела на нее, какими-то стеклянными глазами.

– Но…, – Маша даже запнулась, видя такой взгляд, и не нашлась что ответить.

Конечно, у нее не было адвоката, да она никогда не общалась с адвокатами, у них в фирме был простой юрист. Но это же не адвокат. Как-то один из сотрудников говорил, что у него были проблемы с законом и хотел обратиться к нашему юристу – семидесятилетней бабульке, составляющей договора с клиентами. Но она сразу ответила, что юрист и адвокат это совершенно разные профессии, и у нее просто нет права заниматься уголовными делами.

– Ну, так что, мне вызвать адвоката?

– Да…

Маша все же успела накормить Леночку и отправить ее в школу, под недовольным взглядом следователя. Но видя то, как осуждающе на женщину смотрели понятые (какие-то люди, что полицейские привели с улицы), то не сказала ни слова. А Маша успела шепнуть Лене, чтобы та не ждала их дома, а отправлялась к тете Геле на работу, и если той не будет на месте, то тогда попросить, чтобы кто-нибудь ей позвонил.

Геля, давняя Машина подруга, не должна была отказать, она иногда сидела с Леной, у Гели была дочь чуть младше Лены, так что Лена не должна заскучать.

А потом они поехали в отдел. А там до десяти вечера следователь задавала ей практически одни и те же вопросы, только звучали они по-разному. Да и сами вопросы были очень странными, и Маша вообще никак не могла уловить логики, для какой цели эти вопросы задавала следователь?

….Сколько лет ваш муж работает в ОАО Группе компаний «ИнетПком»…

…. как давно он перевелся в главный офис…

… бывали ли вы на его рабочем месте…

… чем там занимались, для какой цели туда приезжали…

… почему приезжали всего один раз, и почему именно в тот день…

… не передавал ли он вам какие-то сведенья, когда вы были на его работе, может флэшку, или бумаги…

И задавала она эти вопросы с такой осуждающей интонацией в голосе, что Маша невольно ощутила себя самой настоящей преступницей.

А вопросы все не прекращались, бесконечно одно и то же – по кругу, только разными словами…

Маша сразу поняла, что ее пытаются просто запутать. Адвокат же вообще сидела и молчала. Ни разу даже слова не вставила. Маше показалось, что она дремлет с открытыми глазами. А вскоре она вообще отошла от стола следователя и подошла к другому следователю. (Их в кабинете было три человека).

Маша слышала, о чем они говорят и ей хотелось зарычать от злости. Адвокат рассказывала следователю о том, как они на этих выходных съездили на дачу, к каким-то их общим знакомым, а ее муж так напился, что уснул прямо в цветочной клумбе, а ей было так стыдно за него. А следователь все это выслушивала, поджав губы с участием в глазах, а потом советовала «адвокатше» вообще развестись с этим алкоголиком. Сколько же лет-то можно мучиться?

Маша поняла, что все они подруги между собой…. От этого знания у нее вообще случился когнитивный диссонанс. Они ведь вроде бы из разных лагерей или сторон? А оказывается подруги? …

Ну, само собой, что же, они друг другу мешать будут в работе? …

Зачем вообще тогда нужны адвокаты?… Для галочки, что якобы каждый человек может защищаться?

Единственное, что Маша съела за сегодняшний день, так это утром, вместе с Леночкой яйцо с чаем и потом еще сама следователь предложила ей сладких леденцов.

Маша даже удивилась, ведь следователь тоже ничего не ела, а целый день допрашивала ее.

В итоге Машу отпустили под подписку о невыезде и сказали, что еще будут вызывать на допрос, и она остается в качестве подозреваемой.

Когда она спросила: «Что с Сергеем?», то следователь сказала, что прокурор его уже отправил в СИЗО, и до суда он будет сидеть там.