Светлана Багрянцева - Пламенные небеса

– Пап, не переживай, со мной, правда, всё хорошо. Меня не обижают. Мы едем домой к господину Миларду, где я буду жить. Я люблю вас всех, помните об этом. Пап, исполни мою просьбу, внеси деньги за обучение близнецов в ближайшие дни. Хорошо, пап, я тоже тебя люблю.

Выключив телефон, Оганян вложил его в мою руку, коротко поблагодарив. Потом парень уставился в окно автомобиля, шмыгая носом.

Огнян

Я прибыл в свой новый дом. Не знаю, имею ли право называть дом хозяина своим, но хотелось верить, что здесь мне будет если и не хорошо, то хотя бы сносно жить. Никто достоверно не знал, что происходит с теми, кто продался в пожизненное рабство. Само собой разумелось, что омегу заставят работать по дому или ублажать альфу в постели. Что помимо этого с ним творят? Слухи ходили разные, одни страшнее других. Кто-то в них верил, а кто-то нет.

Говорили, что изобрели препарат под названием «Эйфор», который вызывал привыкание, но вместе с тем чувство счастья и беспричинную радость. Напичканный наркотиком омега позволял делать с собой всё, что угодно. В таком состоянии его хоть сапогами избивай, он всё равно будет радостно улыбаться. А самое страшное, что при отмене наркотика оборотень корчился от боли и был готов грязные ноги хозяина языком мыть, только бы дали очередную дозу. Поначалу никто не верил в это. Одни говорили, что всё чушь и такого не бывает. Другие заверяли, что в столичных магазинах, для сильных мира сего, ещё и не такое продаётся.

Я не один раз ходил покупать лекарства в аптеку, но ничего необычного на полках не видел. Всё было стандартным: мази для старческих болячек и микстуры с пилюлями от простуды. Оборотни тоже болели, как и любые животные в этом мире, например, кошки. Но вот однажды слух о наркотике подтвердился. В один из домов привезли омегу, который продался четыре года назад. Альфе он наскучил настолько, что не было сил терпеть, но и продавать не имело смысла, поэтому несчастного привезли к родителям и кинули во двор прямо в лужу, как тряпичную куклу. Парень барахтался в воде и смеялся, выкрикивая: «Море, я плыву, смотрите!» Уже на следующий день соседи говорили, что слышали крики несчастного. Родители, якобы, даже за обезболивающим в аптеку бегали, но ничего не помогало. Омега метался по постели неделю, заламывал руки и звал хозяина. Потом всё прекратилось, ему стало лучше, но что с ним творилось все те годы жизни у хозяина, парень не рассказывал даже родителям.

Сейчас я вспоминал этот страшный случай и озирался, стоя во дворе дома. Территория оказалась довольно большая, обнесённая высоким забором, сверху ещё и острые пики торчали, как бы намекая, что перебраться через ограду не получится. На калитке и воротах – замки, открывающиеся с брелока. Посмотрел на двухэтажный дом и сглотнул. Заходить внутрь было страшно. Милард, не глядя на меня, шёл вперед, но я будто корни в землю пустил. По дороге мы заезжали в аптеку, Милард вышел оттуда с маленьким пакетиком. Теперь я заворожённо смотрел на пакет в руках хозяина, подрагивающий при ходьбе.

– Ты решил превратиться в дерево? Не стой там, идём в дом, – сказал Милард, обернувшись на пороге.

Я посмотрел на свои кроссовки и с трудом оторвал ноги от земли, чтобы продолжить путь. Мужчина придержал дверь и пропустил меня вперёд.

Я попал в просторную прихожую. Здесь стоял специальный гарнитур со шкафом и высокой обувницей, а также была табуретка. Милард переобулся в тапки, а потом подал мне розовые шлёпки.

– Твоя домашняя обувь, Огнян. Пока будешь ходить в том, что привёз с собой. В ближайшие дни я куплю тебе одежду, которую хочу на тебе видеть. Может быть, даже завтра, если срочных дел не образуется. Спать будешь в комнате для прислуги. Идём.

Милард открыл двери, и я попал в холл с широкой лестницей. Мужчина не дал мне ничего рассмотреть, схватив за руку, куда-то потащил.

Мы оказались в уборной. Милард забрал у меня рюкзак, а потом дал пять минут, чтобы умыться и справить естественные нужды. Я проследил взглядом, как мужчина прикрывает дверь с той стороны, и принялся за дело. В туалет хотелось жутко. Быстро осмотрелся. Нашей семье хватило бы средств прожить год, продай они отсюда хотя бы раковину. Мраморные полы, стены – повсюду отделка каким-то золотистым металлом, по виду напоминающим золото… А скорее всего, и бывшим им – вряд ли в доме сына президента будут экономить на таких вещах.

Поспешил помыть руки и выйти. Милард провёл меня под лестницу. Там обнаружилась небольшая дверь.

Сердце пропустило удар. Милард открыл дверь, пропуская меня вперёд. Я округлил глаза от изумления: моя комната в родительском доме была больше этой. В каморке, а по-другому и не скажешь, уместились деревянная односпальная кровать, маленький угловой шкаф, небольшой столик с зеркалом и стул. Окно было узкое, но с красивыми цветными занавесками.

Милард кинул рюкзак у порога, а пакет положил на стол. Я с опаской покосился на него. Что там?

– Жди здесь, я сейчас приду, – строго приказал хозяин.

Я подошёл к окну и уставился на улицу. Хотелось посмотреть, что лежит в пакете, но я побоялся гнева хозяина. Впрочем, мужчина отсутствовал считанные минуты. Он зашёл в комнату и мне показалось, что в тесном пространстве стало нечем дышать.

– Ложись на кровать, Огнян, – улыбнулся мужчина.

«Так быстро? Всё будет прямо сейчас?» – мелькнула тревожная мысль в голове.

– М-мне раздеваться? – заикнувшись, спросил я.

– Да, рубашку сними и ложись на спину.

Я расстегнул пуговицы и кинул рубашку на пол. Тело стало подрагивать, но я был полон решимости задавить в себе страх и всё вытерпеть. В следующую секунду сердце ускорило бег от ужаса и буквально билось о рёбра. Милард достал из паркета вакуумную упаковку. Надорвав её, он вынул шприц, наполненный белой жидкостью, потом вставил в шприц иглу и взял в руки, смоченный антисептиком, ватный диск.

Я забился в угол между столом и окном, присел на корточки и смотрел бешеным взглядом на руки хозяина. Меня затрясло от страха, я умоляюще закричал:

– Нет, не надо! Пожалуйста, только не наркотик! Пожалуйста, я буду делать всё, что скажете! Я всё сделаю добровольно, только не надо так!

– Успокойся! – рявкнул Милард. – Это не наркотик, даю честное слово. Ложись на кровать, Огнян, не нужно меня провоцировать.

Милард

Огнян трясся в углу и, казалось, не мог нормально соображать. Я понимал, что парень перепуган до обморока. Он приехал помочь семье, всего лишь продать себя на одну ночь, но всё пошло не по плану. Знаком с пройдохой Конрштайлом достаточно хорошо: тот не упустил бы выгоды и по-любому заставил подписать рабский договор. И вот парень достался мне, оборотню, о котом ходят не самые добрые слухи. Что бы ни говорили, но я не был законченной сволочью – чтил кодекс доминантов, хоть и не причислял себя к ним. Дом обязан заботиться о душевном и физическом состоянии своего саба.