Эм Ленская - Не хочу быть королём

О новом друге дед, безусловно, в курсе не был. А бабушка, как надежный партнер в преступлении, конечно, молчала. Весь год до отъезда Мирона в Бельгию он проводил в компании Юрки. Даже в гости к нему аж два раза ходил. Страх, что дед обо всем разузнает, испарился довольно быстро, да и бабушке, с чьей подачи Мирон шел вразрез дедовым правилам, Терехов нравился, так что общение внука со сверстником она лишь поощряла.

Прощаться с Юркой в конце лета оказалось для Мирона до невозможности грустно. Им было весело, а Мирон забывал о своем наследственном статусе, ощущая себя таким же обычным дворовым ребенком. Мирон очень жалел, что не встретился с Юрой раньше. В итоге, заручившись обещанием обязательно встретиться на каникулах, мальчишки обнялись, раз уж расстаться приходилось надолго, стукнулись в своем фирменном жесте кулачками на прощание и разошлись.

Сохранить приятельские контакты с Тереховыми и правда удалось, пусть со временем пересекались они и не часто, а последние годы и вовсе перейдя исключительно в онлайн. Кажется, вживую Мирон видел Юрку года три назад. Тот переехал с родителями в новый район и, судя по тому, что было известно Мирону, там до сих пор и числился.

Не оставляя времени для сомнений, Мирон нажимает на вызов контакта и с волнением ждет.

– Да? – гудков через пять раздается чуть хрипловатый и сонный после незапланированного пробуждения голос. А потом, словно опомнившись или яснее разглядев имя звонящего, Юрка с легким сомнением уточняет: – Мирон?

– Ага, привет, – немного неловко отзывается Самохин. – Кажется, я тебя разбудил?

На том конце на пару секунд повисает молчание, а потом, откашлявшись, Юра уже куда бодрее отвечает:

– Да прикорнул немного, устал после ночной смены. Привет.

В динамике раздается шуршание, а после – что-то явно падает.

– Ай, зараза, – ругается Юра и поясняет: – Кошак со стола сиганул, жопой своей мохнатой все тут снес.

Мирон хмыкает, хотя ему не то чтобы прям смешно, но Юрка всегда умел заразить положительным настроением. Мирону на мгновение становится до обидного грустно, что они так редко общались за прошедшие годы. Если задуматься, именно Терехов был для него ближе всех к званию настоящего друга. А в итоге теперь он и вовсе единственный, к кому можно обратиться за помощью.

– Это тот рыжий, что ли, который жил у тебя? – вспоминает Мирон то ли в попытке поддержать разговор, то ли желая оттянуть момент истины, когда нужно будет признаться, что звонит он с конкретной целью, а не только о былых годах поболтать.

– Тишка-то? Не, тот умер лет пять назад. Это уже другой. Тоже, правда, рыжий. Шальной, капец, – Юрка смеется в трубку. Задорно и искренне, а потом уже серьезнее продолжает: – Мирон, ты не подумай, я рад, что ты позвонил, а то все чатимся, как роботы. Но колись, чет случилось, что ли?

Неужели настолько все очевидно, думает Самохин, и сам же себе отвечает – конечно. Звонки сейчас почти обесценились, уступив место километрам текстовых сообщений в сети. Так что да – если уж кто-то звонит, не имея на то привычки, то логично, что-то точно случилось.

– Ну… – мнется Мирон и вздыхает, ковыряя кончиком пальца отверстие в перфорированном сиденье скамейки. – Я с дедом поссорился и из дома ушел.

Юра аж присвистывает по ту сторону трубки.

– Давно? Ты где сейчас вообще? – сразу волнуется Терехов.

– На остановке сижу. Мне пойти некуда, – тихо признается Мирон и понимает, как ничтожно он звучит, аж расплакаться хочется от самого себя, правда, скорее от отвращения, что теперь так не по-пацански совсем раскисает. Сам виноват, что сорвался, пусть дед и довел до ручки. Но ведь подождать можно было, план какой-никакой подготовить, чтобы не в пустоту сбегать, а соломку подстелить, раз уж падать собрался.

– Эй, бро, а ну прекрати это, – тут же отвечает Терехов. Наверное, будь тот рядом, сейчас за плечо потрепал бы, чтобы дух боевой поднять. – Ты давай, это, приезжай пока ко мне, а дальше разберемся, что делать. Идет?

– Юр… – Самохин хлюпает, пытаясь сдержать ускользнувшую из носа соплю. Нытик, всю браваду и храбрость в кабинете деда, видать, и растратил. – Спасибо. Извини, что я вот так позвонил и сразу проблемы свои на тебя скинул.

– Да брось, ну правда. Чужие, что ли, – успокаивает Юрка, и Мирона захлестывает волной благодарности и желанием Юру крепко обнять. – Я тебе адрес сообщением скину. Доедешь сам?

– Если объяснишь. И лучше на метро, наверное. Я в автобусах плохо шарю, Юр, – стыдливо признается Мирон. Вот же к жизни не приспособленный. Как бы ни жилось с дедом, а к наличию тачки с водителем быстро привык. Ты сказал – тебя отвезли.

– Та-а-кс, – тянет Терехов. – Короче, жди меня, я сам тебя заберу, а то еще потеряешься, ищи тебя потом по всему городу, – усмехается он. – Родаки на дачу на электричке поехали, поэтому возьму батину машину, он не против, когда я за руль сажусь.

– Юр, да я на такси тогда лучше, не парься. Я и без того тебя уже напряг, – говорит Мирон. Перед Юркой жесть неудобно. Как еще не послал. И прав был бы.

– Денег много? Вряд ли дед тебя с приданным за порог выставил, – справедливо замечает Юрка. Он вообще сегодня до жути догадливый. – Диктуй адрес, короче.

Мирон не спорит. Ни сил, ни желания нет, да и Юра, если бы помогать не хотел, точно предлагать бы зазря не стал. Да и Мирон ему сам позвонил поплакаться, нечего теперь кочевряжиться.

Дом у Юрки не дедовские хоромы, конечно, но гораздо уютнее, по-семейному. Забрав у Мирона сумку, Юра бросает ее в свою, видимо, комнату и спрашивает:

– Есть-пить хочешь? Или в душ, может, или поспать? – и сам зевает, а Мирон вспоминает, что он же его после работы в ночь разбудил.

– Ну…

– Да не стесняйся, Мир, – Терехов шлепает его по спине и легонько толкает в направлении кухни. – Маман мне тут еды оставила, как на случай апокалипсиса.

– Тогда ладно, – расслабляясь, Мирон даже улыбается. Мирная обстановка точно действует на него благотворно.

За обедом Мирон рассказывает Юре всю историю с начала, но Терехов едва удивлен. Он еще мелким просек, что с дедом Мирона шутки плохи, хоть сильно о Леониде внук и не распространялся. Для начала Юрка без проблем предлагает у него кантоваться, пока с дачи домашние не вернулись, а потом, мол, и на матрасе на крайняк в его спальне ночевать можно. Только совесть Мирону не позволяет. Он уже основательно обязанным себя чувствует. Так что сходятся на сроке до приезда родителей Юрки.

Проверив бумажник, Мирон насчитывает всего-то три тысячи, а на балансе личной карты, к которой у деда, к счастью, нет доступа, висит без малого пятнадцать штук. На второй карте счет уже заблокирован. Оперативно дедуля сработал. На такие запасы он может от силы снять комнату в старой хрущевке или того хуже – в обшарпанной коммуналке.