Марина Даркевич - Высокое погружение

Как и где искать беглянку, парни плохо себе представляли. Махмуд помнил про увлечение сестры каким-то актёром из разгромленного русского театра, а слово «Нижнеманск» пару раз было им подслушано, когда Зульфия с кем-то излишне громко разговаривала по телефону. Вероятно, с тем самым актёром. Но кто этот парень и как он выглядит – Махмуд себе не представлял.

– Наверное, нам придётся походить вокруг здешних театров, – высказал Эсон вполне здравую мысль. – Попытаться с кем-нибудь познакомиться. А возможно, что Зульфия и сама в театр на работу устроилась. Билетёром, например. Театров тут не так много, это не Москва. За пару недель управимся.

– Иншалла, – ответил Махмуд, явно не вкладывая в свою фразу тот сакральный смысл, какой в ней, несомненно, имеется. Эсон покосился на товарища, но ничего не сказал.

* * *

Маша лежала на больничной койке и скучала, лениво перелистывая прошлогодний номер «Космо», оставленный кем-то, кто валялся до неё на кровати. Из-за нелепо торчащей вверх правой ноги на вытяжке ныла спина. Левая же нога постоянно затекала. Пошевелиться было почти нереально, только и возможности оставалось, что дотянуться до тумбочки и взять бутылку с тёплой минералкой. Пить хотелось постоянно, но Маша старалась себя ограничивать, чтобы лишний раз не беспокоить медсестёр и не напрягаться самой, ибо последствия выпитой жидкости очень быстро давали о себе знать. Кроме того, лёгкая жажда хоть немного, но смягчала желание курить. Маша дико завидовала соседям по отделению, кто уже мог прыгать на костылях и добираться до пожарной лестницы, где пациенты имели возможность дымить сигаретами, невзирая на вялые одёргивания со стороны врачей и сестёр.

Ладно, хоть обещали завтра-послезавтра вытяжку снять и перевести в общую палату… Дадут костыли – можно будет, наверное, доковылять до курилки. Но хоть бы кто сигарет принёс! Маму просить бесполезно, Серёга в очередной раз бросил курить, как назло, а приобрести забыл… У пациентов стрелять, так ведь не выпросишь – слышно, как все говорят «последняя». Ну да, из магазинов сейчас сигареты как вымело, а в киоск, который в холле, завозить ещё раньше запретили, больница же, чертог здорового образа жизни, пёс бы её подрал!..

В приоткрытую дверь заглянула медсестра – средних лет, некрасивая и постоянно с кислым выражением на одутловатом лице. Правда, сердце у неё было доброе, и по мере общения с ней все соглашались, что внешность зачастую бывает обманчива.

– Глущенко, к вам посетитель, – сообщила она.

«Может, Серёга? Или кто-нибудь из подружек надумал заглянуть…»

Но это оказался не бойфренд и не приятельница. С удивлением Маша приподняла брови: в палату вошёл Денис Тилляев. Она предполагала, что кто-нибудь из труппы обязательно придёт проведать, но не думала, что вторым окажется Денис, который и в театр-то принят совсем недавно. В день травмы Марию навестила Роза – но она такая: прибежала бы первой к кому угодно, лишний плюс к карме заработать. Подскочила, чмокнула в щёку и убежала, толком не поговорив ни о чём. Но тут понятно, они в общем-то и не подруги даже. А мальчик к ней вполне расположен, пусть не чрезмерно, не говоря уже о том, чтобы думать насчёт переспать. Хотя мог бы намекнуть. Разница в возрасте семь лет – великовата, конечно, но не критична. Ясно, что глазами юноша уже раздел её не однажды, но это ведь в порядке вещей… Да он ещё и с цветами явился!

– Привет! – бодро и с улыбкой произнёс юноша, сделав изящный жест рукой и приосанившись, точно играл офицера или мушкетёра. Ну красавчик! А ведь если вспомнить классику, д’Артаньян был моложе Констанции тоже на семь лет…

– Здравствуй, – Маша отложила журнал и вернула улыбку Тилляеву. – Какими судьбами?

– Что значит «какими»? – спросил Денис и, поглядев на подоконник, широкими шагами подошёл к нему, снял стоящую там широкогорлую молочную бутылку и наполнил водой из крана умывальника. – Вот, выбрал свободное время, дай, думаю, зайду. А то лежишь тут, скучаешь… Вот, отлично!

С этими словами Денис запихнул небольшой букетик хризантем в горлышко бутылки, после чего аккуратно поставил на тумбочку у койки.

– Ну ты даёшь… Спасибо! Мне приятно…

– Я очень рад. Ты только не скучай сильно. Все за тебя переживают – Света, Роза… Константин.

– Даже он? Да ладно.

– Серьёзно. В общем, мы все за тебя пальцы скрещиваем. Надеемся, что ты скоро вернёшься и будешь играть… Удачи тебе. Я, пожалуй, пойду. Поправляйся быстрее.

– Подожди… Как в театре дела?

– Работаем, – пожал плечами Денис.

– Вот всё хорошо, – с лёгкой досадой произнесла Маша, – но из вас, мужиков, слова клещами тянуть надо.

– Так видишь… Я особо в сплетни не влезаю. Да мне и мало чего рассказывают.

– Да я даже не про сплетни сейчас, – Глущенко чуть слукавила. – «Вторая нить», наверное, псу под хвост? Атаманов узнает, ведь ужас что будет.

– Не под хвост, – сказал Денис. – Думаю, вытащим всё-таки премьеру.

– Подожди… Роза приходила позавчера, толком ничего не сказала даже… Какая премьера? Вы нашли актрису на роль Тони?.. Ну, что молчишь?

Денис немного подумал и проговорил:

– Ты будешь сильно смеяться, но роль Тони дали мне.

– Тебе?! – сказать, что Маша была удивлена, это значило не сказать ничего. – Как это? Пронина бы на такое не пошла по своей воле.

– Но именно она после прогона заявила, что будем репетировать и ставить.

– С ума сойти… Слушай, но ведь ты же… Не такой, как Соболев? Я правильно понимаю? Говорят, у тебя девушка есть, из твоего родного города приехала.

– Верно, всё действительно так.

– С ума сойти, – повторила Маша, глядя на Дениса с каким-то новым выражением. – Ну да, если хорошенько принарядить, можно людей в заблуждение ввести. А говорить кто за тебя будет?

– Говорить я буду сама за себя, – сказал Денис голосом Тони, уже вполне прилично отработанным.

– Неплохо, ты знаешь… Очень даже. У тебя шикарный диапазон. Ну, если уж Пронина решила пойти на такой риск, значит, ты хорошо справляешься.

– Возможно.

– Тебе-то самому это нравится?

– Видишь ли… У нас мастер курса внушала, всем, что половая принадлежность персонажа – дело второстепенное. Приводила в пример кабуки. Опять же, мусульманские театры. У них могут быть разные школы, но почти во всех актрисы-женщины отсутствуют как класс.

– Но у нас же не мусульманский театр. И не японский. Впрочем, ладно. Не мне решать. Ох, посмотрела бы я на премьеру! И на то, как ты мою роль на себя надел.

– Премьеры у нас снимают на видео, ты же знаешь. Возможно, даже с двух или трёх точек. Пронина уже определила места и заказала аренду широкоплёночных «бетакамов» для профессиональной съёмки. Так что, может быть, поговорим после премьеры да привезём тебе кассету показать… Ведь это идея!