Вадим Андреев - Темные кабинеты. Повести и рассказы о любви

Я пригасил верхний свет во всех помещениях и взялся за уборку, не сводя взгляда с зеркал и убеждаясь, что злоумышленник не знает об их существовании. Темная фигура в капюшоне немного расслабилась, когда я снизил освещение, потом постаралась переместить в сторону от своего места укрытия. Я вот только не мог понять зачем. В том направлении не было достойных мест укрытия. Значит ночной гость не знал об этом и не был знаком с географией магазина. Не профессионал.

Я стал приближаться спиной к тому месту, где я его последний раз засек движение, подметая на себя мусор на полу и собирая его в совок на длинной ручке. Потом развернулся и пошел навстречу тени от неизвестной фигуры, потом опять повернулся к нему спиной. Фигура оказалась в опасной для обнаружения близости ко мне и попыталась мягкими шагами преодолеть проход до следующего стеллажа, пока я стоял спиной. Но я нагнулся и резко полукругом буквально хлестнул длинным совком, одновременно ткнув длинным синтетическим веником в область лица. Это на случай, если бы не достал совком. Но совок сработал четко после столь частых тренировок и сбил фигуру с ног.

Я прыгнул сверху. Удалось заломить одну руку и подтащить к одному из опорных столбов. Этот столб был достаточно толстый, состоял из прочного железобетона, проходил через всё знание и держал на себе все этажи и крышу. Ну, совместно с остальными, конечно. Я это к тому, что сломать или перегрызть его, как это делают в фильмах, не удастся. Я потребовал обхватить столб и застегнул наручники. После этого ударил по спине в области почки и спросил:

– Кто еще с тобой здесь?

– Никто, клянусь никто! – голос был стонущий от только что пережитого удара, но то ли юношеский, то ли детский. Потому я не стал больше бить, а обошел все проходы, осматривая пространство не только вдоль и поперек, но и по своим зеркалам. Заглянул во все вспомогательные помещения и самые удаленные уголки. Да мало ли, что за бригада шпаны работает…

Потом вернулся к кассе и вывел ряд камер в режим ожидания. Сейчас начну пытать злодея, и этот момент мне менее всего надо снимать на камеры для полиции. Ну, скажу потом, что выключились почему-то, почему я не знаю. А следы на теле – это не ко мне, наверно с ними пришел в магазин.

Я вернулся теперь уже слепую для камер зону и быстро начал обыскивать карманы, запазуху, обувь, под ремнем, под курткой. Ничего не нашел, Хотя нет, вот в наружном кармане джинсов шоколадка. Немного уже помятая, но еще не распечатанная.

Когда человек лежит вот так спиной вверх, то лично на меня не влияет уже ни его жалостный взгляд, ни мольбы о пощаде. Он не может меня полноценно пнуть ногой и уж тем более в пах. Если попытается провести захват ногами, то не сможет полноценно крутануть меня вокруг своей оси. А если уж я озверею от таких попыток, то бить его лицом об пол, перемалывать ударами почки, селезенку, печень – ну просто самое безопасное в мире занятие.

Если бы только эти воры и грабители знали, какие мы все продавцы и владельцы бизнеса злые на них. И каждый попавшийся в наши руки экземпляр хочется своими же руками бить, кромсать, уродовать и делать это ну очень долго. За слезы, за потерянные время, деньги, силы, за разочарование от пропавшего и не принесшего прибыли или хотя бы самоокупаемости товара. А уж если когда-то от них пришлось поучить удары или бОльшие проблемы, то участь попавшегося мне злоумышленника просто не предсказуемая.

И вот передо мной такой пойманный экземпляр. Нет, сразу вызывать полицию я не буду. Сначала выбью ему зубы, что-нибудь сломаю (руку, ногу, челюсть), вырву руками большой клок волос, а возможно и не один…

Я сидел верхом на спине этого военно-пленного, и раздумывал, с чего начать. Из под меня раздался жалобный голос:

– Не бейте меня больше, я больше не буду.

– Вот ведь детский сад вечно. «Я больше не буду». А какое мне дело, будешь или нет. Попался, – значит отвечай за свои поступки. Даже если не успел украсть, всё равно виноват, что сделал попытку, – мне было так приятно читать такую нотацию поверженному противнику, что я даже стал получать от этого почти кайф.

– Я правда больше не буду. Мы просто поспорили, что я принесу что-то из любого магазина без оплаты. Не верите?

– Ну, почему же, верю. У настоящей молодежи извращенное понятие о добре и зле, и его надо время от времени корректировать. Кстати, погоди-ка, я щас принесу… – и принес полицейскую дубинку, которую мне подарил когда-то друг. – Вот сейчас и пройдусь тебе по спине этим предметом, чтобы и не пытался более что-то красть.

Мне очень захотелось посмотреть в глаза этого молодого, судя по голосу, скота, и я откинул капюшон. На меня с ужасом смотрели глаза молодой женщины или девушки, что было трудно понять от недостатка света. К тому же и положение лицом вниз не благоприятствовало для разглядывания и идентификации.

– Вот сука! Ты думаешь, что я не буду тебя бить только потому, что ты девка? Ну, погоди! – я отошел к прилавку и принес несколько чистых тряпок. И как-то вот так смог напихать ей полный рот этих тряпок. – Это чтобы ты не орала, когда я буду на твоей спине вымещать всю свою злобу к мировому воровскому сообществу.

Потом я задрал ее куртку так, чтобы она закрыла от меня лицо и я не мог увидеть этих жалобных глаз. Под тканью рубашки нащупал женские груди и сжал их в ладонях. Интересное получается положение у меня. Если бы такая вот хозяйка магазина поймала меня «на горячем», то она месила бы мои яйца ногами, выбивала бы зубы и ломала челюсть бейсбольной битой, отрабатывала бы на мне связанном удары во все части тела и органы, до которых могла бы дотянуться. И никто бы ее не осудил, сучку. Ну, сказали бы, что «несколько» превысила необходимую оборону, например от страха, заслужила бы порицание от властей за искалеченного или кастрированного мужика или отделалась бы минимальным сроком или наказанием. Ну, он же мужчина!.. А если я прямо сейчас ломаю ей челюсть, оторву грудь или выбью глаз, то меня могут еще и тюрьму посадить.

Я распустил ей пояс на джинсах, расстегнул пуговицы и сдернул штаны с трусами до самых колен. Как раз удобное положение для разрисовывания задницы плетью: ни вскочить, ни убежать, ни ногами сопротивляться. Класс!.. Вот и подумать надо, чем же ее отстегать.

От ее головы раздалось интенсивное мычание. Она трясла головой, мотала ею из стороны в сторону, пыталась издать какие-то звуки. «Хорошо, что я ее не понимаю» – подумал я и крепко шлепнул ее по ягодице раскрытой ладонью. Шлепок получился громкий, ладонь просто обожгло. Могу представить себе ощущения на ягодице, если на ней сразу обозначился след моей пятерни.

Дамочка вздрогнула, взвыла, стала извиваться и мотать ногами, сгибая их в коленях. Ага! Проняло? Вот тебе еще по другой половине жопы!