Лили Рокс - Созданная для боли

Араб говорил своему подчиненному, что делать, а тот покорно исполнял. Но то, что было дальше, я даже представить себе не могла…

Охранник продолжал бить меня хлыстом по лицу, плечам, груди, телу, оставляя после каждого удара мелкие порезы, сочащиеся кровью. Мне было больно и страшно. Я не могла ни пошевелиться, ни как то укрыться от вездесущего хлыста.

Слезы текли ручьем перемешиваясь с кровью на щеках. Лицо щипало и горело одновременно. Я не могла сказать точно сколько уже продолжалась эта пытка.

Однако удары прекратились также внезапно, как и начались. Я не услышала как араб отдал приказ остановиться. Приоткрыв глаза, сквозь пелену слез я увидела глаза "шкафа". Мужчина стоял недалеко от меня и смотрел, казалось прямо в душу.

Его взгляд серых ледяных глаз я никогда не забуду. Я видела в них столько боли, жалости и безысходности, что сердце начинало предательски болеть. Было видно, что он не хотел причинять мне боль, но сделать ничего не мог. А может, мне просто хотелось в это верить и так думать.

На мускулистом, без малейшей доли жира теле охранника выступили мелкие капли пота. Мы ждали. Он ждал следующего приказа господина, а я новой порции боли. Я уже поняла что меня не выпустят отсюда, и возможно остаток дней я проведу в компании этого извращенца и садиста.

Тишину нарушил голос господина. Он что-то долго говорил охраннику на арабском. Я не понимала ни смысла, ни сути, но знала что мне будет очень плохо. Руки и ноги затекли от долгого висения на распорках. Черные запястья уже не ощущались, а кисти висели безжизненными тряпочками. Даже голову я не могла спокойно повернуть или опустить. Тугие оковы заставляли напрягать все мышцы тела, чтобы не задохнуться под собственным весом.

Пока я пыталась разобраться где у меня мои же конечности, араб договорил и "шкаф" двинулся исполнять волю хозяина. Мужчина подошел к стойке и взял в руки несколько предметов, я не видела что именно, слышала только шуршание и лязг металла.

Тем временем господин взял массивное кресло и установил его ближе ко мне, немного сбоку, чтобы не пропустить пикантных моментов. А охранник уже подтащил поближе к распорке небольшой столик и начал выкладывать на него приспособления.

С каждым предметом выложенным на столик мои глаза росли в геометрической прогрессии. Там были и огромные дилдо, которые мне в руку то с трудом поместились бы, и анальные пробки и бусы, и "кошка", и гинекологическое зеркало, и цепи и зачем-то пачка соли с кувшином воды.

Мне стало дурно от этого зрелища, в голове метались мысли относительно возможного развития событий. И от этого становилось еще хуже. Я практически физически чувствовала как мое сознание пытается скрыться в неизвестном направлении, лишь бы подальше от этого дурдома, лишь бы не испытывать на себе все эти "игрушки".

Но, я слишком многого хотела. Свобода теперь – непозволительная роскошь для моего бренного тела. Внезапно мне стало так жаль себя, что слезы с новой силой хлынули из глаз, а следом и истерический крик.

Мой концерт длился ровно мгновение. Охранник быстро нацепил на меня кляп в виде шарика, который напрочь заглушил мои рыдания и отчасти перекрыл доступ кислорода.

Я все еще тряслась от рыданий, а амбал уже крепил к моим соскам металлические тиски соединенные тонкой цепочкой. Мне было больно и страшно, я мечтала чтобы мое сознание все таки свалило в великую даль. Но разум упорно оставался на месте скованный липким ужасом.

Разобравшись с зажимами, охранник отошел к столику и вернулся с гинекологическим зеркалом. Я издала предательский стон и стала ждать что будет дальше. Мужчина без всяких прелюдий ловки впихнул в мою промежность зеркало и отошел от меня, дав своему хозяину посмотреть на творение его рук.

Господин, до этого с интересом наблюдавший за всеми действиями своего подчиненного, встал с кресла и медленно приблизился ко мне. Он оценивающе осмотрел меня с ног до головы, утвердительно кивнул амбалу и вернулся на свое место.

Охранник, как мне показалось, тяжело выдохнул и подошел почти вплотную ко мне и прошептал еле слышно:

– Прости за боль.

Меня как обухом по голове ударили. Он русский! А я то еще думала почему он так смотрит на меня странно. Видимо такие эксперименты не в первый раз происходят.

Мужчина немного отстранился и со всего размаху влепил мне звонкую оплеуху. Сознание поплыло, а в глазах заплясали яркие круги. Охранник взял со столика какой-то бутылек и щедро опрокинул его в свою огромную ладонь. Он подошел ко мне и все что было в руке растер по моей промежности.

Ему даже не помешало зеркало, которое торчало из меня. Затем, он расстегнул ширинку, быстро скинул брюки, оголяя внушительных размеров набухший член и замер, ожидая приказа.

Господин выждал несколько секунд и отдал короткую команду. Охранник с готовностью двинулся на меня и резко ввел член. Я вскрикнула больше от неожиданности, чем от боли. Зеркало уже достаточно сильно растянуло мою вагину, и член охранника не сильно сыграл роли. Он трахал меня жестко, с яростью, двигался то быстрее, то медленнее, согласно тому, что говорил ему господин.

Снова звонкая команда и он резко вышел. Охранник начал отстегивать мне сначала ноги, потом ошейник и в самом конце руки. Я безвольной тряпочкой свалилась на него и обмякла.

Серые глаза были холодными, смотрели внутрь меня и будто просили прощения. Меня одолевали самые разнобойные чувства. Я ненавидела его за все это, но в то же время мне было приятно, что он понимал меня и жалел. Никогда не думала, что проникнусь симпатией к своему насильнику и садисту.

"Шкаф" подхватил меня на руки и отнес к деревянной стойке, на которой обычно занимаются штангисты. Он уложил меня на живот и снова пристегнул. На этот раз железными цепями и наручниками.

Теперь я не видела что он берет со столика и что будет в меня входить на этот раз. Я смирилась со своей участью, мне было плевать.

Рядом со мной прогремели шаги и на задницу полилась маслянистая жидкость. А потом, без лишних разговоров мне в анус резко воткнули один из тех огромных дилдо.

Я не выдержала жгучей, разрывающей боли и заорала как только могла. Но кляп заглушил все крики. Не успев отдышаться я завизжала с новой силой. На спину посыпались рассекающие плоть удары. Они не прекращая рвали кожу, мышцы и казалось даже кости. К такому не привыкнуть. Я думала что это худшее что могло со мной сегодня случится, но нет. Вперемежку с ударами на спину, вернее на тот фарш, в который она превратилась, полился, как мне показалось расплавленный свинец. Вся спина горела адским пламенем, эта жидкость разъедала все на своем пути, включая внутренние органы.