Сандра Бушар - Репетитор для Рапунцель

Мало того, что квартира Максима Викторовича находилась в самом центре города, так еще ремонт в ней был далеко не из дешевых. Явно постарался один из безумно дорогих и пафосных дизайнеров столицы.

Кухня и гостиная оказались совмещены, но пока мы шли к ним по длинному коридору, я насчитала около шести дверей. Да в таких хоромах запросто можно разместить три многодетные семьи.

– Сиди тут, – указав на стол в гостиной, Круглов развернулся и быстро скрылся за одной из дверей. Это дало мне возможность лишний раз рассмотреть мужчину, так скажем, с кормы. Что тут скажешь? Хорош. Особенно нижняя часть спины, на которой так заманчиво располагалась резинка домашних штанов.

Засмотревшись, я резко одернула себя и выпрямилась по струнке. Да что же это такое? Что не так с этим Кругловым? Или со мной?

Максим Викторович не возвращался долго… Чертовски долго! Прошло уже десять минут, как я разложила необходимые для занятия вещи на столе, а у ректора зазвонил телефон. Это могло значить лишь одно – куковать одной мне еще долго.

Убрав ото рта почти сгрызенную терку карандаша, я поднялась на ноги, желая их немного размять. Именно тогда послышались слабые мурчащие звуки… Навострив уши, поняла, что доносятся они от дивана, находящегося на расстоянии метра.

Ничего ведь страшного не произойдет, если я одним глазком гляну, правда?

Убедившись, что репетитор все еще увлеченно отчитывает кого-то по телефону, на носочках прошла вперед, но так и не увидела источник звука. Именно тогда котик мяукнул снова. Так жалобно и устало, будто произошла беда.

– Черт! – оказалось, это пушистое недоразумение каким-то образом упало между диваном и креслом, плотно приставленными друг к другу. Выбраться оттуда самому практически нереально.

Заглянув в щель, я увидела маленький черный клубочек, жалобно смотревший своими голубыми глазами на меня. Как тут пройти мимо?

Встав на колени, оперлась руками о подлокотник и нагнулась вниз, пытаясь подцепить питомца. Но он каким-то образом выкручивался снова и снова, пока, в конце концов, не тяпнул меня за палец.

– Ай! – капелька крови осталась на коже, и я едва не вымазала идеальный белый диван. Вовремя приложила к губам палец, придавив рану. – Да что же это такое?!

– ЧТО. ТУТ. ПРОИСХОДИТ?! – голос ректора прозвучал, словно гром среди ясного неба. – Надеюсь, ты там ищешь томик английского, а не пристаешь к моему коту!

– Но… Но… – растерявшись, я забыла на мгновение, что стою на карачках спиной к мужчине, выставив свою пятую точку на всеобщее обозрение. К счастью, хозяин был настолько зол, что лишь метал молнии своими глазами. – Он не может выбраться! Я слышала…

– Нет, он сидит там с утра до ночи и выходит только поесть! – прорычал мужчина не своим голосом. Внезапно он расправил сложенные на груди руки, указав пальцем на дверь, прежде чем отчеканить по слогам: – ВОН! Я не собираюсь заниматься со студентом, не имеющим уважения и чувства такта.

Будущее рассыпалось на глазах. Я уже видела себя возвращающейся домой под плач мамы и папино: «А я и не сомневался, что семью ты подведешь!» Институт, престижное обучение, безбедное будущее – все это висело на волоске. Как и мое проживание в столице.

– Ты его еще и напугала… – недовольно покачал головой Максим Викторович, проследив за тем, как обманщик пулей выскочил вон и с одного прыжка оказался на высоком трюмо.

– Я все исправлю! – голова шла кругом от страха. У меня возникло четкое ощущение, что если я не решу проблему сейчас, то выйду из квартиры человеком без определенного места жительства. Потому, не понимая, что делаю, кинулась за котом, пытаясь снять его и вернуть на место. – Все нормально, видите? Он уже меня любит. Ой… Мы… подружились. Ай-яй!

Но это было не так. Кот шипел, царапался, угрожающе мяукал. От прежнего жалобного стона о помощи не осталось и следа!

– Да оставьте же вы его в покое, наконец! – воскликнул мужчина, пересекая комнату так быстро, как только можно. Но было поздно. Слишком поздно.

Этот «посланник дьявола» спрыгнул на полку ниже, толкнув при этом аквариум. Увесистый круг с золотой рыбкой полетел прямо на меня. Сперва хорошенько так дал по голове, а после «опорожнился» на платье. Я замерла, окруженная миллионом мелких осколков, вся в тине, листьях и мелких водных растениях. Платье промокло до нитки, неприятно облепив тело, а ворот и вовсе распустился на ленты.

Прищурившись, я сжала кулаки, чтобы не расплакаться, сбивчиво пробормотав:

– Простите… – но стоило проронить слово, как слезы таки хлынули из глаз сумасшедшим потоком, остановить который было просто невозможно. – Я ведь просто котику хотела помочь. Он так жалобно мяукал, а вас не было… Мне жаль, я все возмещу! И сейчас же уйду.

– Ага, уйдет она… Мокрая и вся в стекле, – пробурчал ректора за моей спиной. А я и не услышала, когда он успел оказаться так близко. Мужчина обхватил меня за талию, поднял в воздух и прижал к своей бешено вздымающейся груди. – А Монстра жалеть нельзя, он еще тот симулянт.

– А? – жалобно простонала, ощущая позади себя крепкое тело. Мускулатура у ректора что надо. Пытаясь устроиться поудобнее, я немного качнулась назад. От этого простого движения Максим Викторович замер на мгновение, сильнее сжав пальцы на талии. Клянусь, я слышала, как он резко и сбивчиво выдохнул:

– Не двигайся, Баева, – его руки скользнули немного вниз будто случайно. По крайней мере, я хотела в это верить. Но тут же прозвучал вопрос: – Ты чего такая худая?

– Так учеба… – выпалила я, а до ректора ничего не дошло. Подойдя к первой двери, он открыл ее с ноги, и это оказалась спальня. СПАЛЬНЯ, мать его. – С-с-стресс и все такое…

– Стресс, говоришь… Значит, и я скоро с тобой похудею, – пробормотал он. Пальцы репетитора замерли на том месте, где под платьем располагалась резинка моих трусиков. Он будто почувствовал барьер, за который заходить нельзя. А по моей спине странно пробежал рой мурашек. – Горе ты… с бахромой.

Усадив меня на постель, он встал рядом, возвышаясь, как некое подобие статуи. Его взгляд был… таким странным. Хотелось закутаться в платье, обернуться сверху халатом. К тому же Максим Викторович молчал слишком долго. Будто решая, что со мной делать.

В какой-то момент его взгляд прошел по мне сканером, оценивая урон. И задержался на той части, где ранее была бахрома, а сейчас четко вырисовывалась форма лифа. Лифчик я всегда носила тканевый, и теперь от холода соски четко прорисовывались, как две огромные горошины.

– Сейчас посмотрю, нет ли осколков в коже, – будто отрезал он, снова переходя на свой пугающе-строгий тон. – После переоденешься, и… урок проведем. Вижу, ты по-другому не отстанешь.