Владимир Колганов - Превратности судьбы

У неё было совершенно не подходящее ей имя, странное, так мне казалось тогда, но удивительно чётко предопределившее всё, что потом случилось. Звали её… Впрочем, может, это и покажется не вполне учтивым, но имени я вам не назову. Скажу лишь, что это имя древнегреческого происхождения и означает то ли печальную песнь, то ли печальную судьбу. Во времена нашего знакомства я в мифологии разбирался ещё хуже, чем сейчас, поэтому более разумным мне представлялось следующее толкование, которое основано было почти на буквальном понимании этого созвучия. Ну, в общем, словно бы кто-то с самого рождения разлиновал ей жизнь, как разлиновывают школьную тетрадку, и в каждую строку вписал по одному событию, быть может, не из самых важных, но совершенно обязательных к своевременному исполнению. В четыре года у тебя выпадет молочный зуб, в шесть с половиной ты должна будешь отправиться впервые в школу, в двенадцать твой отец найдёт себе более подходящую жену, правда, и мамаша тоже без партнёра не останется. Ну а незадолго до того, как тебе исполнится шестнадцать лет, прыщавый одноклассник попытается лишить тебя невинности в полутёмной раздевалке во время празднования наступления нового года. Там было совсем не жёстко, на сваленных в кучу зимних пальто и, кажется, что-то у него даже получилось. А на одной из строчек этого будто бы заранее написанного кем-то дневника – и наша встреча. Знойным летом, на далёком южном берегу, в выгоревших под жарким августовским солнцем предгорьях Кара-Дага, где на каждом повороте узкого шоссе висело по огромному полотну Сёра и музыка моря упорно вторила пению Синатры, а белое крымское вино с успехом заменяло столь желанную прохладу…

Было ли в дневнике написано о том, что молодость не вечна, а потому распорядиться ею нужно в полной мере уже сейчас? Я этого не знаю. Помню лишь её рассказы о своих поклонниках, то ли правдивые, то ли выдуманные, наполненные непривычными для меня подробностями. Похоже, эти воспоминания возбуждали её гораздо больше, чем робкие ласки малоопытного любовника, заменяя что-то крайне важное, чего я пока не в состоянии был дать. Нет, не думаю, что в постели я оказался так уж плох. И всё же от меня требовалось совсем другое – персональная «Волга», диплом доктора каких-то там наук и ещё целая куча почётных степеней и званий. Признаюсь, её фантазии, наполненные ясным смыслом и заботой о совместном процветании, поначалу увлекали и меня.

– Ты будешь делать карьеру, а я тебе буду помогать! – нежно шепчет мне на ухо Полина, будем называть её здесь так.

И я млею от восторга, прижимаясь к её белой, такой желанной, такой восхитительной груди.

А вот интересно, как она себе эту помощь представляла? Возможно, и никак – просто, не особенно задумываясь, выполняла то, что было запланировано на страницах того самого дневника, используя его то ли как хрестоматию, то ли как наглядное пособие.

Когда мы возвратились в Москву, и я названивал ей, стараясь ненароком не нарваться на мужа, всё становилось ещё непонятней и запутанней. А уже после того, как Полина сообщила, будто ждёт ребёнка, я и вовсе оказался в положении случайного попутчика, от которого ожидают признания в краже чемоданов, которых он не брал. Надо же понимать, Москва – это вам не крымская вольница, где хоть и не было в те времена домов свиданий, но подыскать подходящее пристанище не составляло особого труда.

Должен вам заметить, что каменистая причерноморская земля не очень приспособлена для того, чтобы на ней более или менее регулярно заниматься тем, что прежде принято было называть любовью – теперь всё больше говорят про секс. Так вот, даже на диком пляже к ночи может сложиться столь неподходящая обстановка, когда без фонаря и шагу не пройдёшь, либо рискуешь нарваться на пограничный патруль, что тоже не особенно приятно. Словом, если вы ограничены в выборе доступных вариантов и вам не пришло в голову нечто экстраординарное вроде намерения расположиться на крыше старинного княжеского особняка, рискуя при этом провалиться сквозь обветшавшую кровлю прямо кому-нибудь в постель – в этом случае самое милое дело это сговориться с какой-нибудь хозяйкой и арендовать на ночь комнатку. На крайний случай подойдёт даже специально, к открытию курортного сезона слегка «облагороженный» сарай. Простыню можете захватить с собой, посудой запасаться совсем не обязательно – летней ночью шампанское куда приятнее пить прямо из горлá. Ну а остальное зависит от вдохновения, состояния вашего здоровья и жизненного опыта… Да, не забудьте прихватить с собой томик «Камасутры».

Случаются, впрочем, обстоятельства, которые словно нарочно подталкивают к тому, чтобы, забыв об осторожности и о советах бывалых донжуанов, испытать именно то, что предназначено, сполна, без каких-либо скидок на настроение и врождённую разборчивость при выборе любовных связей. Представьте себе – ночь, скалистый берег моря неподалёку от обширного вольера, надёжно ограждённого рыбацкими сетями, и удивительно большая, просто громадная луна. И вот в ярком свете этого небесного светила сразу несколько дельфинов выныривают вдруг из глубины, встают на хвост и с шумом, с грохотом, подобным океанскому прибою, падают, разбрызгивая вспыхивающую огненным фейерверком воду… Ночь, луна и мы в компании с бывалыми киношниками и начинающими кинодивами, которые снимались, помнится, в какой-то короткометражке о подводном мире. Мы учимся пить спирт – тот самый спирт, что выделен на промывку аппаратуры для подводных съёмок – и за неимением более приличествующей случаю еды закусываем его консервированными керченскими мидиями. Если кто сомневается в том, что произошло потом, пускай попробует всё повторить, но только с самого начала…

Между тем факт остаётся фактом – в последние три месяца наши отношения с Полиной ограничивались едва ли не дружескими встречами, буквально накоротке, если не считать нечастых вояжей по московским ресторанам и поцелуев где-нибудь на скамейке в сквере, в подъезде или же в такси. Можете мне верить, всё обходилось без «постельных сцен», что было прямым следствием нерешённого квартирного вопроса. И вот нежданно-негаданно случается весьма огорчительный итог. Логика подсказывала, что простофиля-муж оказался не таким уж простофилей, если очень вовремя сделал Полиночке ребёнка, меня же оставив, по сути, не у дел.

Да, насчёт плакучих ив у заросшего осокою пруда я, наверное, приврал. Похоже, это не могло быть с ней. Что поделаешь, надо же делать скидку на мою совсем не юношескую память. И всё же остаётся не до конца осознанное подозрение. Всё дело в том, что я так и не решился задать себе вот какой вопрос:

– Я или всё же не я отец ребёнка?