Мередит Смолл - При чем здесь любовь?

Еще более странным кажется тот факт, что в нашей культуре мы пытаемся замять тему, которую едва понимаем. В западном обществе секс попадает в поле нашего зрения на каждом шагу – фотографии молодых парней в нижнем белье, занимающие несколько страниц журнала; длинноногие модели, возлежащие на капотах блестящих новеньких автомобилей, соблазняющие нас тратить с трудом заработанное; сексуально откровенные журналы на прилавках, привлекающие наше внимание; комики, всегда способные вызвать смех зрителей непристойной фразочкой; сценарии сериалов, где диалоги героев приправлены сексуальными намеками, чтобы не дать нам сбежать от экрана к холодильнику. Наши современные средства информации, по утверждению некоторых, отождествляются с сексом. В каком-то смысле средства массовой информации лишь пользуются замешательством, которое вызывает сексуальность в нашей культуре и повседневной жизни.

Думаю, что одна из основных причин, почему нас цепляют пикантные истории и откровенные изображения, это то, что мы, осознанно или неосознанно, используем их для оценки самих себя. Фотографии, рассказы и заголовки – это средства оценки для решения важного вопроса – нормален ли я? В этом плане средства массовой информации оказались более полезны, чем это предполагалось. Наши сексуальные мысли и действия настолько интимны и так редко обсуждаются на публике, что, когда поп-культура выставляет сексуальность на всеобщее обозрение в журналах и на телеэкранах, мы не можем не сравнивать свою жизнь с этими картинками. В нашей (американской) культуре, с ее ханжеским викторианским наследием, для обсуждения сексуальности не так уж много возможностей, нас вводит в транс необходимость говорить об этом открыто даже с близкими друзьями. В результате создается замешательство. Где-то в подсознании, там же, где возникают эти сексуальные мысли, мы понимаем, что сексуальность – это всего лишь часть жизни, такая же, как употребление пищи и дыхание. Но в то же время наша культура говорит нам, что все связанное с сексом имеет оттенок чего-то запретного. Мы признаем, что нормальные здоровые люди занимаются сексом, но кажется, что либо они не должны получать от этого удовольствия, либо, если же получают, они должны хотя бы испытывать по этому поводу чувство вины.

Противоречивое отношение американцев к сексу делает его трудным предметом для серьезного изучения. Когда я говорю кому-то, что пишу книгу об эволюции человеческой сексуальности, я выслушиваю самые разные комментарии. Некоторым становится очень неловко, и они быстро меняют тему. Другим интересно все, что мне удалось открыть, но они задают вопросы с ухмылкой и сальным взглядом. Одна из подруг даже рассказала мне длинные истории своих сексуальных похождений в надежде попасть в книгу. Признавать и обсуждать секс в разумном ключе нам сложнее, чем любую другую человеческую деятельность, потому что мы на самом деле не знаем точно, какое место в нашей жизни занимает секс. Секс – это личная тайна, и в нашей культуре неведомые силы устроили заговор, чтобы он таковой и оставался, что только усиливает ощущение таинственности. Но возможно находиться в ладу с собственной сексуальностью, занять здоровую позицию по поводу этого нашего фундаментального поведения. Я думаю, мы должны поместить нашу сексуальность в подходящий контекст помимо того контекста, в который помещает его поп-культура.

В этой книге я намереваюсь рассмотреть секс с научной точки зрения. Я иду по следам многих других ученых и популяризаторов, изучавших секс до меня. Альфред Кинси и его коллеги были первыми, кто провел первое масштабное исследование американских сексуальных практик и отношения к сексу в 40-е годы ХХ века [1] Kinsey et al. 1948; Kinsey et al. 1953. . Хотя сегодня многие высказывают критику в адрес их трудов, эти исследования остаются наиболее надежной шкалой сексуальности человека. В 1960-х Уильям Мастерс и Вирджиния Джонсон начали детальное изучение физиологии сексуальных реакций человека [2] Masters and Johnson 1966. . Их последователи сделали их методы более точными или развили их идеи, но работа Мастерса и Джонсон остается наилучшим описанием того, как человеческое тело реагирует на сексуальные стимулы. Позднее Шир Хайт позволила мужчинам и женщинам написать о своей сексуальности, не ограничивая их научными обозрениями, опросниками или анкетами. В ее книгах «Отчет Хайт» и «Отчет Хайт о мужчинах» [3] Hite 1976. звучат нестесненные голоса, рассказывающие о месте секса в повседневной жизни. Несколько исследований, среди которых особенно заслуживают внимания «Отчет Янусов» [4] Janus and Janus 1993. и «Секс в Америке» [5] Michael et al. 1994. , задокументировали современные американские практики и отношение к сексу в попытке отследить так называемую «сексуальную революцию» и влияние СПИДа (синдрома приобретенного иммунодефицита) на секс в Америке.

Но многое все еще остается неизученным, а наше человечество, кажется, бежит от этого немаловажного знания, вместо того чтобы искать ответы. Мы так мало знаем о сексуальности, потому что подход нашего общества к этой теме очень ограничен. Мы часто останавливаемся в поисках ответов на самые основные вопросы о сексе, как, например, почему нас так интересует сексуальная жизнь других людей или почему мы спешим судить о том, что нормально или ненормально в сексе. Как если бы в вопросах секса нам было достаточно поверхностных ответов. Я считаю, что достичь понимания физиологической реакции, которую описали Мастерс и Джонсон, или разработать шкалы оценки, как это сделали Кинси и Янусы, недостаточно. Поэтому книга «При чем здесь любовь?» – это попытка вывести исследование секса из чулана, снять его с академического пьедестала и вписать его в один ряд с другими схемами поведения, составляющими многообразие человеческой жизни. В конце концов, половой акт и стремление к сексуальному удовлетворению – это универсальные черты нашего вида и часть нашего животного существа, которая вместе с остальной нашей природой и позволила нашим предкам выживать на протяжении миллионов лет.

Но что же представляет собой человеческая природа? И, что более важно в контексте данной книги, как эволюционировала наша сексуальная природа? Существуют уникальные черты человеческой анатомии и психики, образующие каждого индивида нашего вида. Прежде всего, мы знаем, что мы относимся к приматам, отряду, включающему в себя лемуров, обезьян, человекообразных обезьян и людей. Как приматы, мы являемся потомками небольших млекопитающих, обитавших на деревьях, и большинство отличительных черт нашей анатомии перекликаются с нашим наследием древесных обитателей. Например, как у всех приматов, у нас прекрасное зрение, чтобы прыгать с дерева на дерево, и очень гибкие руки, чтобы хвататься за ветви. Изучение других приматов на самом деле может быть весьма познавательным, особенно когда речь заходит об основных образцах нашего поведения. Поскольку мы близкие родственники, то, что делают они, и то, как они себя ведут, часто перекликается с тем, что делаем и как ведем себя мы, и наоборот. На самом общем уровне поведения все приматы, включая людей, очень социальные животные. Мы живем в группах различного размера и, по определению, должны взаимодействовать с нашими соратниками через соперничество и сотрудничество. Мы ссоримся и затем миримся, мы заводим дружбу и развиваем преданность, формируем альянсы и встаем на чью-то сторону. Кроме того, приматы демонстрируют чрезвычайную озабоченность родством; принятие пищи, защита и социализация чаще всего происходят между родственниками. Детеныши всех видов приматов очень зависимы и требуют усиленной заботы. Широкое разнообразие систем половых отношений в различных человеческих культурах можно встретить также и среди наших родственников-приматов. Другими словами, мы можем использовать наши знания о других приматах, чтобы ответить на вопросы об эволюции нашего собственного поведения. Эта информация поможет определить, какие черты и виды поведения присущи исключительно человеку, а какие являются частью основного чертежа, по которому созданы и мы, и наши сородичи-приматы. Моя цель – изучить людей в широком зоологическом контексте, как животных, в особенности как приматов. Я часто обращаюсь к этому контексту в обсуждении биологической основы сексуального поведения человека.

Читать дальше