Ася Вакина - Хранитель

Куда идти, Катарина не выясняла. Ноги сами несли все глубже в злополучный квартал, по скользкой от вылитой с верхних этажей мыльной воды брусчатке.

– Не меня ищите, мисс? – неожиданно услышала она хриплый голос за спиной. Оглянулась и отшатнулась от близости страшного лица говорящего. Кожа темная, словно темный шоколад в плитках лавки мадам Шале. Только запах от говорившего исходил мерзостный. Глаза его имели ужасающий белый цвет с практически полным отсутствием зрачков. В ухе красовалась бриллиантовая серьга.

– Альтобато Сальконе, к вашим услугам! – прошипел он, улыбаясь и брызгая вонючей слюной. Он протянул к плечам Катарины черные руки, намереваясь схватить. Но девушка отпрянула в сторону.

– Признаюсь… Я вас искала, месье… Сальконе. – Девушка собиралась с силами, чтобы смело взглянуть в лицо африканцу.

– Я догадываюсь, что привело тебя в эту глушь, потомственная моя! – и говоривший очертил ладонью в воздухе круг по контуру лица Катарины.

– Я пришла спросить, что вам известно про гибель мисс Невитли! – выпалила она и гордо вздернула головку кверху, всем видом желая показать твердость своих намерений.

– Аааа… – протянул задумчиво Сальконе. – Ей несказанно повезло!

– Она погибла! – крикнула, не ожидая от себя, Катарина.

– Так и что с того? – рассмеялся африканец. – Она была так близко к НИМ… – и он снова задумался, устремив горящий взгляд вдаль убегающей улочки.

– К кому, месье Сальконе? – слегка наклонилась от любопытства, вслушиваясь в каждое слово девушка.

– К Тайному Братству, к которому мне пока дороги нет… – совсем тихо, словно для себя, проговорил он.

– К какому братству? – прошептала Катарина, вплотную приблизившись к Сальконе. В этот момент он неожиданно схватил девушку за ягодицы, прижал к грязной стене дома и, ловко задрав многочисленные юбки, вцепился в упругие прелести, намереваясь поцеловать. Катарина завизжала и заколотила руками по клетчатому пиджаку африканца.

– Давай, кошечка! Я люблю таких резвых! – рассмеялся он.

Рывком неизвестно откуда появившейся силы она рванула металлическую ручку двери, резко ударила африканца прямо в глаз и, подобрав подол, что было сил, побежала прочь. Сальконе продолжал хохотать, ругаясь и зажимая покалеченный глаз:

– Еще приходи, кошечка!.. Когда способности проявятся!..

Как добралась до дома, помнила плохо. Забежала в комнату и кинулась на кровать, закрывая голову руками. Что он мог с ней сделать! Прямо на улице! Прямо в этом грязном квартале! Стоило ли лезть, куда не следует! Этот человек был явно не в себе! Болтал про какое-то Братство, способности… Как он узнал, что она искала именно его! Никому не говорила…

Выпив теплого молока, Катарина постаралась привести мысли в порядок. А что, если некое Братство виновато в смерти Юлии? Может, он об этом говорил? Нужно непременно спросить завтра у профессора Левтана. Может, он знает про Братство.

Спалось плохо. Не отпускало мерзкое ощущение грязных рук африканца, лапающих её ягодицы. Катарина вставала несколько раз, тщательно мыла руки и лицо. Но запах Сальконе, будто окружал её. В ушах звучал его хриплый смех…

Профессор оказался свободен. Он сидел в маленьком деревянном зале и, уронив очки на самый кончик носа, зачарованно рассматривал какие-то древние манускрипты, бережно держась за страницы маленькими щипчиками с мягкими наконечниками. Пыльные стопки книг возвышались на дубовом столе и у ног профессора, на полу. Почему же можно было в сей, казавшийся со стороны, напряженный момент понять, что мужчина не занят? Пожалуй, только по искрящемуся блеску в его глазах, означавшему спокойствие и умиротворение. Именно так профессор Киото Левтан отдыхал.

Катарина в нерешительности сделала шаг через порог открытой двери деревянной обители мудрости. Вдохнула всей грудью заманчивый и таинственный запах накопленного годами и поколениями опыта. Каждый раз это было невероятно притягательно. Но она не уставала совершать этот обряд регулярно, попадая в библиотеку или любой другой архив. К счастью, в Беласе было множество спрятанных под землей от посторонних глаз архивов. Городские власти считали, что совершенно незачем обременять жителей зловещими тайнами и вносить в из размеренную, спокойную жизнь крупицы сомнений и раздора. Но Катарину сеи секреты чрезвычайно интересовали. С детских лет привыкшая изучать все непонятное, досконально разбирая каждое слово, она, насколько уместно было это говорить после отъезда из привычных родных сердцу мест, была рада оказаться в городе, полном секретов. Может быть, еще и поэтому при бегстве из Ваславии выбор места жительства пал на Белас. Лишь бы скрыться от неприятных воспоминаний и поглубже погрузиться в чарующий мир неизвестности.

– Мисс Катрина, – воскликнул профессор, заметивший погрузившуюся в свои мысли девушку, – Здравствуйте. И входите. Я безмерно рад, что вы пришли.

– Добрый день, профессор, – поприветствовала Катарина, широко и благодарно улыбаясь.

– Знаете, – сразу начал Левтан, откинувшись на бархатном вишневом кресле, улыбаясь в ответ и мечтательно закатив глаза кверху, – я недавно понял одну простую истину. Представляете, закономерность падения и развития цивилизаций можно оспорить. Давно признанная кривая не является аксиомой. А даже в некоторых случаях противоречит принятым представлениям о цикличности. Я понял, что законов опыта, на котором мы строим все наши умозаключения, попросту нет! – воскликнув это, он встал и начал ходить по маленькой комнате, искусно преодолевая выстроенные из стопок книг препятствия. Катарина невольно засмотрелась на профессора, не решаясь прерывать столь пламенную и полную озарения речь. – Мисс Кабье, вот вы, – остановившись, Левтан чуть наклонил голову, отчего аккуратные очки снова съехали на слегка сморщенный нос, и пристально посмотрел на девушку, – переводите текст дословно. Затем складываете слова в предложения, наиболее удобоваримые для тех, кто намеревается прочесть сей перевод. Вы опираетесь на лично ваши умозаключения, относительно использованных выражений. А задавались ли вы когда-нибудь вопросом, что люди, трудившиеся, предположим, над папирусом, могли рассуждать иначе, чем вы?

Катарина уважительно наклонила голову, предоставляя профессору возможность закончить начатый монолог.

– Но они пользовались теми же словами, – отвернулся в сторону Левтан и снова заходил по комнате, – а значит, нам не совсем дано понять то, что на самом деле они хотели нам сказать.

Отчего же он так мечтательно рассматривал манускрипт? Теперь, явно разочарованный собственными умозаключениями, профессор совершенно изменился в лице. И Катарина подумала, что, видимо, неудачное выбрала время для личной беседы.