Рут Диксон - Теперь, когда ты заполучил меня сюда, что мы будем делать?

Какова моя квалификация, что я беру на себя смелость рассказывать вам, как нужно заниматься любовью? Отвечу на это так: кроме того, что я человек, я прежде всего женщина. В то же время я сейчас сама женщина-одиночка и была в кровати с достаточно большим количеством мужчин, чтобы знать, насколько большинство из них умеет отличить одну женщину от другой. Я имела также долгие и интимные разговоры со многими женщинами и поняла: плохих любовников так много, что это настоящее бедствие.

Действительно, хорошие любовники попадаются так редко, что когда женщине удается найти такого, то она лишь улыбается и благоразумно держит язык за зубами. Но большинство моих подруг, увы, говорят, ничего не скрывая и уже из этого можно определить, насколько им не везет. Именно им я и хочу помочь. Что касается моей квалификации, то я не только знаю, как надо заниматься любовью, но и наслаждаюсь этим по крайней мере так часто, как только имею возможность, если принять во внимание нехватку знающих и умеющих партнеров. Моя академическая подготовка в данном случае не имеет решающего значения, хотя она тоже вполне солидна и достойна доверия. А посему прошу — доверьтесь мне!

Прежде, чем пойти дальше, я хочу уточнить, что говорить буду главным образом об американских мужчинах. Есть множество причин, по которым американские мужчины мало славятся, как любовники. Старинное пугало — пуританская этика лежит в основе этого, но есть и другие социологические причины. Имеется даже семантический показатель состояния наших умов. Английский язык испытывает ужасный недостаток слов, касающихся секса. Тут есть только два сорта: медицинский и ругательный, никаких вариаций в описании и теплоте, которые бы могли сказать что-нибудь о наших чувствах. Мы создали обширный технический словарь, но никогда я не слышала ни одного сексуального слова, нового с тех пор, как прочла на заборе пятибуквенное слово. А вот арабы имеют огромное количество слов, совершенно непереводимых и относящихся к физическим сношениям между мужчиной и женщиной.

Но вернемся к американцам. Любой школьник может сказать вам, что наше сексуальное воспитание происходит от пуритан, которые утверждали, что бегут из Англии от угнетения, а беда их заключалась в том, что все, доставляющее людям наслаждение, они по религиозным соображениям объявили дурным, плохим. И поскольку известно, что секс является самым высоким наслаждением, он первым внесен в список запрещения. Он не только дурен, но и ГРЯЗЕН. Далее, поскольку чистота стоит ближе всего к божественности (подумайте-ка об этом, как о прекрасном примере психического извращения), то занятия сексом является как бы двойным грехом — это грязно, да еще доставляет наслаждение. А теперь позвольте спросить, как же может человек вести себя в кровати свободно, если он думает, что он делает грязно?

Это стало частью нашей культуры — отождествлять секс и грязь. Мы называем сексуальную шутку, порнографическую книгу или фильм, как грязную шутку, грязную книгу, грязный фильм. А ведь любой психо-кибернетический студент может сказать вам — говоря так, будешь так себя и чувствовать. Одним только этим словом мы создали целую цивилизацию одержимых страхом сексуальных преступников (и поверьте мне, некоторая техника, которую я испытала на себе, совсем недалека от преступления).

И это не потому, что американские мужчины плохи. Из них получаются совсем неплохие мужья. Обычно они очень почтительны и редко теперь считают жену своей собственностью. Но в их подходе к сексу весьма мало радостного.

Это в основном негативное отношение к сексу касается почти всех мужчин, начиная от самых верных, до конца верных мужей и кончая самыми распутными Дон-Жуанами. Каждый из них на свой манер считает секс грязным, они просто разными путями приходят к одному и тому же. Телевизионный образец американского мужа думает о своей жене, как о драгоценном камне, который нельзя запачкать ничем, даже своими собственными эротическими фантазиями. Для него секс — это супружеская обязанность, точно такая же, как вынести из дома мусор и выполняется она с такой же регулярностью, с такой же деловитостью и полным отсутствием фантазии. Он никогда не забывает помыть руки после этих обоих дел. Он будет шокирован, если ему скажут заняться любовью среди бела дня или ночью при свете. Сексом надо заниматься в темноте, в безмолвии и никогда, ни при каких обстоятельствах не следует говорить об нем в присутствии своей жены.

Поговорить о сексе можно только со своими знакомыми мужьями. Их жены, видите ли, чисты, и никакая женщина, вызывающая похотливые мысли, очевидно, не годится, чтобы быть матерью.

На другой стороне американской «мужской монеты» находится т. н. «бабник». Обычно он находится на более высокой ступени социально-экономической лестницы, чем вышеупомянутая категория «хороших мужей». Он также отличается более высокой степенью лицемерия по отношению к женщинам. Это «мужик», исповедующий любовь к женщинам своей главной целью, проводящий большую часть своего времени и энергии в охоте за ними, овладевающий ими с такой частотой, какую позволяют ему его физические способности и разговаривающий о них с уверенностью профессионального лошадиного тренера. Чаще всего секс для него — это хобби. Вместо коллекционирования марок и монет он коллекционирует эротику. Его библиотека полна порнографии, но также и работ Кинсея, Крафт-Эббинга, Джонсон и Майстерса. Он также очень хорошо разбирается в механических приспособлениях, как, например, вибраторы различных форм и размеров, в чудовищных дильдо (искусств. членах). Его аптечка полна всяких масел и смазочных средств, а в ночном столике находится запас амилонитрата. Он страшно возбуждается при обсуждении мельчайших подробностей сексуальной встречи с женщиной, и если она хоть чуть-чуть эксцентрична, он уже считает ее суперсексуальной.

Такие мужчины любят также участвовать в групповом сексе, хотя их мутит при мысли о малейшем контакте с другим мужчиной. И это потому, что несмотря на свою кажущуюся либеральность у них чувство сексуальной вины еще сильнее, чем у стереотипных мужей. Для такого мужчины женщины вообще не имеют никакой индивидуальности. Они просто одушевленные вагины, которые можно использовать, поэкспериментировать с ними и отбросить. Друзья у него только мужчины, именно поэтому ему неприятна мысль о сексе с другим мужчиной. Мужчины чисты, женщины нет. Он «мужик», и его глубоко укоренившееся презрение к женщинам, вероятнее всего основанное на страхе, выражается у него в бесконечных поисках все больших и лучших сексуальных переживаний.

Я вовсе не утверждаю, что эти два типа являются единственными. Это две крайности современной американской жизни, если говорить о любовниках. Женщина, вступившая в брак, в одном случае, или заведшая роман в другом случае, никогда не будет иметь такую сексуальную жизнь, на которую имеет право каждое человеческое существо.