Рут Диксон - Теперь, когда ты заполучил меня сюда, что мы будем делать?

— «На мужчин я смотрела только как на конкурентов, я женщины были для меня всего лишь пустоголовыми охотницами за мужчинами, и с ними у меня не было ничего общего. Действительно, я так старалась не походить на других женщин, что отбрасывала от себя все женское, считая это недостойным внимания. У меня было так мало желания делать себя привлекательной, что я совершенно забросила заботу о своем внешнем виде. Я днями не смотрелась в зеркало, не пользовалась никакой косметикой, носила гладко зачесанные назад волосы, придерживаемые резиновой лентой, чтобы они не мешали работать. Что касается одежды, то лучшее, что я могу теперь сказать о ней, это что она была чистая. Поскольку весь день я носила лабораторный халат, то какое имело значение, что в моем гардеробе не было ничего, кроме потертой юбки и мешковатой блузки.

Я жила в мрачной, плохо обставленной квартире, для украшения которой я ничего не делала. Это было просто место для сна, и мне никогда не приходило в голову, что квартира может быть приятным местом для жизни. Словом, я жила и выглядела, как „Синий чулок“ и даже не думала, что мне чего-то не хватает».

Линн могла бы никогда не стать той красивой и искушенной в сексе леди, если бы она нечаянно не подслушала в женском туалете один разговор.

— «Я находилась в кабине, когда в туалет вошли две секретарши, болтавшие между собой, как обычно. Я не обратила бы внимания на их болтовню, если бы вдруг не поняла, что речь идет обо мне. Одна из секретарш пришла к нам совсем недавно и расспрашивала другую обо всех служащих фирмы. — „А что это за сутулая научная сотрудница в очках? Кто она?“. Поскольку в этом отделе я была единственной женщиной — научной сотрудницей, то я поняла, что спрашивают обо мне. — „А-а-а, эта?… Как ее имя?… Никогда не могу его припомнить. Ба! Да это просто дерево или что-то в этом роде! Думаю, она, наверное, лесбиянка“.»

Я виделась с этой девушкой и разговаривала с ней каждый рабочий день, а она даже не помнит мое имя! Это был ужасный удар по моему самолюбию, гораздо больший, чем намек на мои сексуальные наклонности. Мне трудно было поверить, что я для нее всего лишь нуль.

Этот день Линн потом отмечала, как второй день рождения. Это был день, когда она сделала решительный поворот к совершенно другому образу жизни.

Всю ночь она не спала, раздумывая о своей жизни. Вначале я возмущалась этими девушками. Как они смеют игнорировать меня?! Да кто они такие?! Ну, я им покажу! Но по мере того, как я продолжала размышлять, до меня постепенно стало доходить, что моя жизнь представляет собой настоящий парадокс. Если я воображала себя умнее, талантливее и способнее других, то почему же я отношусь сама к себе так, будто ненавижу себя?! Почему я так спряталась за свою работу, что люди даже не видят меня? И если я действительно никого не люблю, то почему бы мне не сделать свою собственную жизнь приятной и привлекательной? Я решила, что сейчас самое время отбросить старую формулу и составить новую. И поскольку я никогда не могла делать что-либо наполовину, то энергично перешла к действиям в этом направлении, даже с какой-то мстительностью.

Первый раз в жизни Линн по-настоящему взглянула на себя. Она понимала, что недостаточно лишь распустить волосы и снять очки, чтобы стать красавицей. Ей предстояло немало потрудиться. Она была очень худа, но тело у нее было соразмерно и при добавке нескольких фунтов могло стать изумительным. Всегда она чувствовала себя неловко из-за высокого роста 5 фунтов 8 дюймов и поэтому сутулилась, носила туфли на низком каблуке. Но когда она разделась и выпрямилась, то заметила вдруг, что у нее крепкие, красивые формы груди, стройные длинные ноги-актив, которому могли бы позавидовать многие женщины. И хотя она не могла бы выступить на конкурсе красоты, зато у нее были милые привлекательные глаза, которые совсем незачем было прятать за непривлекательными стеклами. Нос был слишком велик, рот слишком тонок, но она чувствовала, что эти недостатки можно выправить, если только знать, как это делается. И она решила обязательно узнать это.

На следующее утро она позвонила своему боссу и сказала, что в конце концов решила взять отпуск, который он ей давно уже предлагал (за два года она ни разу не брала отпуск). Затем она пошла в банк, где взяла десятую часть своих сбережений (девушка может скопить кучу денег, если не тратит их а себя).

Первый ее поход был совершен в самый знаменитый парикмахерский салон. У нее были длинные, толстые волосы, но бесцветные и совершенно бесформенные. Опытные руки парикмахерши утончили, стилизовали беспорядочную гриву, пронизали ее золотом, превратили волосы в гордость Линн. Косметичка показала ей, как с наибольшей выгодой оттенить глаза, предложила одеть контактные линзы и дала ей основные понятия о гриме, чтобы она могла сократить свой нос, увеличить рот, и через час она превратилась из мисс Синий Чулок в мисс Кружит Голова.

Затем наступила очередь одежды. «Для девушки, какой я была, тратившей от 5 до 10 долларов на все нижнее белье, затратить вдруг 5 долларов на одни только трусики было поистине крупным экспериментом. Но как повлияли эти трусики на все состояние моего ума, действительно граничит с чудом! Было что-то невыразимо чувственное в ощущении шелка на моей коже. Все остальное я тоже купила, исходя из этого ощущения. Помните? Вся моя экспедиция была задумана с целью сделать приятное мне самой и, как только мне понравилось ощущение мягкой шелковой ткани на моем теле, я стала покупать шелк.

И странная вещь произошла в первый же день покупки мною одежды. Я примерила платье и вышла в другое отделение, подобрать себе другие предметы туалета. Очки свои я сняла в примерочной, и переходя из одного помещения в другое, вдруг увидела идущую мне навстречу поразительно красивую девушку. Только потом я поняла, что передо мной зеркало, и что в нем я вижу себя. Лишь с трудом я могла поверить в это». Покончив с внешним видом, Линн решила, что нельзя держать такую очаровательную девушку в мрачной квартире. Она нашла новую и сама меблировала ее.

«Я подумала: раз я столько времени провожу одна, то почему бы мне не окружить себя вещами, которые мне было бы приятно видеть и трогать?! Я выбросила все стекло и купила хрусталь, купила пушистые ковры, мягкие простыни и горы подушек, чтобы спать на них. Я наполнила холодильник вкусными вещами и угостила себя изысканными кушаньями. И все это потому, что я решила: нет для меня лучшей особы, чем я сама, и я заслуживаю всего самого лучшего, что могу достать. И я наслаждалась оргией нарциссизма, и это было удивительно хорошо».

А потом, конечно, случилось неизбежное. Несмотря на факт, что единственной персоной, для которой Линн старалась, была она сама, другие люди теперь не могли не обратить на нее свое внимание. Ее самоуверенность, новая постановка головы, новая походка, очевидная гордость и восхищение собой, действовали поразительно. В первый же день ее возвращения в лабораторию какой-то инженер-химик попросил ее о свидании, и она согласилась. «Главным образом потому, что я купила платье для коктейля, уж очень красивое, и мне хотелось одеть его. Мужчинами и сексом, как вы помните, я еще не интересовалась».