Неизвестен Автор - Записки современной московской дамы

Алена Б.

ЗАПИСКИ СОВРЕМЕННОЙ МОСКОВСКОЙ ДАМЫ

История первая

Честь рекламного агентства

Стало невообразимо скучно жить, и, между прочим, прекрасная солнечная погода добавляет унылости. На улице наступила весна, грядет лето, птицы-дуры совсем с ума сошли, а в жизни ничего не происходит. Эх, тоска!

Листаю свой дневник. Перечитываю записи. Все такая глупость. Но я дала себе слово ничего никогда не править и не вырывать из дневника листы. В конце концов, это моя жизнь, какими бы нелепыми ни казались события по прошествию времени. Вот, например, запись от не разобрать какого числа месяца марта 1995 года. Если не ошибаюсь, в то время я работала в рекламном агентстве Медиа-Модел.

***

- Какой он все-таки козел! Невозможно работать с таким козлом. [Image] Он же не понимает человеческого языка. - это разоряется Светка, моя коллега и подруга, по совместительству. Она выражает свое собственное мнение относительно одного из самых перспективных клиентов рекламного агентства, в котором я сейчас работаю. Наши столы стоят "морда к морде", и я вынуждена слушать ее внимательнее, чем остальные, присутствующие в офисе. Дела в агентстве идут не совсем хорошо и этот заказ принесет чуть ли не треть месячного дохода конторе. Конечно, если Светка окончательно не испортит отношения с заказчиком.

- Свет, а какой язык ты называешь человеческим? Козел же из Югославии.

- Ко всем прочим его недостаткам! Он бросил родину в тяжелую годину. Там сейчас идет война, а все крысы, вроде этого Стевы, сбежали. Он тут с понтом строит. Видела бы ты эти постройки!

- А что, плохие постройки?

- Херня, а не постройки.

- Ты видела?

- Еще чего не хватало! И не собираюсь смотреть.

- Свет, тебе просто нужно отдохнуть от общения с этим человеком.

- Что значит отдохнуть? У меня завтра с ним опять встреча. Наш несчастный художник готовит ему очередной вариант его фирменного стиля. Ты же понимаешь, эта сволочь сношает не только меня, но и художника.

- Ну, хочешь, я завтра вместо тебя съезжу. Я в курсе этого заказа больше, чем кто-либо другой.

Светка сделала серьезное лицо и задумалась. Надо же было мне это ляпнуть, моя доброта меня погубит.

- Ты, знаешь, наверное это выход. И дело даже не только в Стеве, все равно же мне придется с ним работать. Дело в том, что мне нужно Сашку в музыкальную школу записать, а запись ведется только в рабочее время, ну как всегда у нас. Слушай, ты меня просто спасешь!

Ну, все понятно. Она уцепилась за эту идею и с живой меня уже не слезет.

Вот примерно таким образом я попала к руководителю югославской, уж не помню точнее национальность Стевы, строительной фирмы по вопросу создания фирменного стиля. Мы с художником нашего рекламного агентства Евгением, личностью очень неуравновешенной и очень творческой, сидели в приемной Стевы на жестких пластмассовых стульях без подлокотников и пялились на югославскую секретаршу, страшную, как смерть на рассвете. Но вид за окном, занимавшим почти всю стену, напротив которой им взбрело в голову поставить стулья для посетителей, был еще ужасней. Эдакая мартовская Москва в районе станции метро Текстильщики. Более ужасного ландшафта я в своей жизни еще не видела. Впрочем, у меня все впереди.

Югославская секретарша была плохо причесана, неряшливо одета и по возрасту, наверняка, уже не смогла бы заинтересовать даже Бальзака. Она громко разговаривала по телефону на непонятном языке, время от времени пытаясь отыскать в бардаке, который она сама же создала на столе, необходимую бумагу. Я мысленно пожалела всех югославских мужчин, наш художник Евгений, судя по его выражению лица, тоже. Евгений нервничал:

- Как ты думаешь, долго он собирается нас здесь мурыжить?

Я пожала плечами, в тот момент я была озабочена тем, что мне хочется писать и, в связи с этим, мне трудно будет сосредоточиться на переговорах. Вот из-за такой фигни, наверняка, срываются серьезные договора. Обращаться к секретарше с вопросом "А где у вас находится туалет?" нет никакого желания. Она и так смотрит на меня как жаба. Еще бы! Я моложе ее лет на 50 и на мне нежно-розовый костюм с юбкой длины "мужчина, не проходите мимо", а у этой крысы наверняка кривые ноги. Писать хотелось нестерпимо, причем момент "нестерпимо" наступил, как это со мной обычно бывает, буквально через десять минут после первых позывов. Люся, моя ближайшая подруга, говорит, что это цистит, а я думаю, что все-таки это бутылочка пива, которую я выпила в машине по пути сюда. Художник нервно теребил уголки папки с демонстрационными эскизами. Стеву он знал и поэтому уже не любил. Предстоящая встреча вызывала у него отвращение, которое было отчетливо написано на его мрачной физиономии. Наконец я не выдержала.

- Я прошу прощения... - повернулась я к секретарше

- Да, да, - закаркала она, - Стивьен уже готов вас принять. Прошу, прошу вас всех сразу.

Она вылезла из-за своего неуклюжего двухтумбового стола, проковыляла к двери начальника и распахнула ее перед нами. Мои худшие предположения подтвердились - она была кривонога. Впрочем, это не имело никакого значения по сравнению с тем, что в туалет я сходить так и не успела.

Кабинет, в который мы вошли, был небольшой, его почти полностью занимал длинный черный стол с двумя рядами офисных полу кресел, а то пространство, что оставалось от мебели, занимал хозяин кабинета. Стева был не велик - Стева был огромен. Ростом он наверняка зашкаливал за два метра, кроме того, он был очень широк в плечах и очень толст. Своими габаритами он подавлял. Когда мы вошли, Стева стоял во главе длинного стола, где, собственно, и находилось его рабочее место, и, таким образом, он явился мне во всей своей великой и огромной красоте.

- Сядьте здесь, пожалуйста. - по-русски Стева говорил очень хорошо, голос его заполнял весь кабинет.

Мы расположились на мягких полукреслах, Евгений, подготовив мерзкое выражение лица, развернул свои демонстрационные папки. Стева уселся на заглавное место и, снисходительно взглянув на Евгения, перевел свой взор на меня. Под его тяжелым взглядом желание писать немного отпустившее меня, возобновилось с новой силой.

- Я смотрел все. Эскизы вашего агентства снова не совсем те, о которых я просил.

Нет, все таки он не идеально говорит по-русски. Евгений заерзал на стуле.

- Прошу прощения, но в прошлый раз мы оговаривали с вами все, я все записал, хотя я и не согласен абсолютно с вашей концепцией видения. Уверяю вас, у меня достаточно ума (здесь Евгений сделал многозначительную паузу для убедительности), чтобы создать именно то, что вам больше всего подходит. Вы знаете, у меня скоро открывается выставка за рубежом. В старой загранице, так сказать.