Светлана Поли - Последний Люцифер: утраченная история Грааля

Старик только и успел подумать:

«Ну, вот и всё… две тысячи восемьсот лет и пролетели…»

Гэбриэл…Габриэль… Неброэль… Люцифер… Мефрес… умер. Перед смертью он на мгновение увидел мать, свой дом и сады Египта. Потом наступила темнота, и он соскользнул с камня на песок, обогряя его своей священной кровью, бесценным элексиром, этим Священным Граалем и элексиром бессмертия…

— Нет! — закричал Лука, увидев, как Гэбриэл умер. — О, боги! — простонал он в небо. — Не-е-ет! Ну, всё, держитесь! — и тут он заметил, как из-за скалы выезжают ещё несколько джиппов, а над головой пролетели два вертолёта.

Он остался один. Вокруг враги. Их много. И они всё прибывают.

Одному не справиться с ними со всеми. Выбора нет!

— Я должен умереть, — прошептал он себе.

И он принял решение: он уничтожит себя вместе с ними, чтобы не дать злу вновь расцвести на земле новым цветом. Пусть только они подберутся к нему поближе. Пусть только приблизятся…

— Прости, старый Гэбриэл, я не смог исполнить твою мечту, — сокрушаясь, прошептал Лука, и, надрезав кончики нескольких пальцев на руках острым камешком, начал растирать ладони всё быстрее и быстрее. — И богом я тоже не успею стать. Я всего лишь Христо, всего лишь Избавитель.

И вот финал. Что это будет: битва между добром и злом, между богом и человеком или между прошлым и будущим?

Сошлись на финальный поединок лицом к лицу Лука и постаревший Магистр человеконенавистнического ордена. А кольцо вокруг них всё явственнее сжималось.

Дождавшись нужного момента, Лука сконцентрировал в себе, как учил его Гэбриэл, имевшееся антивещество, добавив немного своей крови из порезов в поток энергии. Он материализовал энергетический шар в ладонях и стал растягивать его в дугу над головой. Разведя руки в стороны, развернул ладони кверху, прикрыл глаза и направил энергию всего своего тела одним широким и мощным лучом, словно лазерную гранату вверх, а потом веером и в стороны, поворачиваясь вокруг себя и расширяя поле воздействия до последнего видимого противника.

Лука знал, что это смертельно для простых смертных. И для него скорее всего тоже. Но он пошёл на это, лишь бы знания и его кровь не достались дьяволам.

Раздался негромкий хлопок и вдруг наступила тишина.

В следующую минуту ярчайший взрыв ослепил и самого Луку, освещая всю местность невыносимо ярким голубым сиянием.

Свет окутал всё и вся. Яркий, белый, всепоглощающий и всеобвалакивающий свет. Казалось, всё прекратило своё существование. И нет ничего, кроме этого яркого небытия, которое длится и длится и длится…

И вот покой. Покой и тишина.

Постепенно свет начал тускнеть. Медленно, пока не растаял как мистический английский туман.

Туман рассеялся, но вокруг по-прежнему всё блистело и сверкало. Что это? Это на земле? Или это уже другой мир? Что за странный эффект блистания?

Всё превратилось в зеркало, как гладь озера. Песок и камни, расплавившись, превратились в стекло.

После взрыва от Магистра и его команды преследователей не осталось и пылинки. А Лука пребывал на песке и камнях весь обожжённый и дымящийся. Он долго лежал с открытыми глазами, смотрящими в синее небо, и думал, жив он или уже мёртв? Если жив, то восстановится он окончательно или нет? А вокруг него дымились почерневшие камни и скалы, которые теперь блестели на солнце от расплавленного стекла, как от глазури. Из земли кое-где торчали обуглевшиеся остовы джиппов и рухнувших вертолётов. Всё в радиусе километра было выжжено и превратилось в сплошную стеклянную пустыню с оплывшими камнями и скалами, будто то были хрустальные замки и причудливые изваяния сумасшедшего художника.

Лука был почти уверен, что погибнет вместе с врагами, ведь в нём почти не осталось жизненной энергии. Поток его биологического антивещества вступил в реакцию с веществом окружавших его людей, и те просто испарились, не оставив после себя ничего как после ядерного взрыва. Он сам сильно пострадал, кровоточа и пузырясь, но выжил. Оказалось, что его молодое материальное тело было необычайно сильно, и его вещества и жизненной энергии БА оказалось гораздо больше антивещества. Поэтому не произошла полная аннигиляция его тела.

Лука приподнялся на локте, огляделся и снова рухнул без сил на песок, который остался только под ним. В ушах у него звенело, голова шла кругом, из носа, глаз и ушей текла кровь, кожа на открытых участках тела потрескалась и пузырилась от ожогов, волосы и ресницы с бровями сгорели, лицо и ладони обгорели. Да уж, напряжение было не слабым.

Да, он не погиб, но ему, наверное, придётся восстанавливаться необычайно долго.

Он продолжал лежать распластанным, раскидав в стороны руки и ноги, как Витрувианский человек да Винчи, и с улыбкой вглядываться в небо.

Что же его спасло? Может быть то, что поток энергии был направленным, и направленным вверх? Или, что поток потом рассеялся куполом? Но как объяснить, что выжженным оказалось всё пространство вокруг него, ведь, если честно, он даже не думал, что эффект будет именно таким? Интуиция? Внутреннее генетическое знание? Вмешательство высших сил или нечто ещё более загадочное, о чём ему только предстоит узнать на протяжении его долгой-долгой жизни?

Но мысли вернулись к его человеческой натуре. ОТЕЦ… Его отца больше не было. Не было и Гэбриэла. Он остался один. Зачем? Для чего? Для чего ему теперь жить? Что ему делать дальше с открывшейся Силой? К чему стремиться? Зачем? Куда идти?

Битва закончена. Но была и душевная битва внутри самого Луки. Боролись две стороны его личности. Боролись прямо здесь и сейчас. Внутренняя битва между добрым, саможертвенным богом с одной стороны и гордым, амбициозным богом с другой стороны, который сейчас хотел срочно вернуться в мир людей супергероем и безразбору крушить всех преступников, выискивая их в притонах и подворотнях, в тайных обществах и богатейших корпорациях. Лука готов был рушить всё, что попадалось бы ему под горячую руку. Он жаждал разрушить цивилизацию зла и несправедливости, цивилизацию унижения и лжи. Только бы не быть равнодушным. Слёзы душили его и слепили глаза. От рыдания и почти животного рёва он сотрясался всем телом и не мог успокоиться, закрывая обожжёное лицо трясущимися кровоточащими руками; катался по земле из стороны в сторону, прижимая колени к груди и вздрагивая, будто в конвульсиях. Он умирал. Умирала его человеческая натура, умирало его мировоззрение и воспитание. Умирало сострадание. В нём умирал человек. Умирал долго и болезненно, причиняя неимоверные телесные и душевные страдания.

И вдруг он затих.

Человеческие силы покинули его.

Вот оно опустошение.

Лука успокоился и, лёжа на песке, теперь смотрел в небо глазами, полными безразличия и отрешения.